Весной, когда начался ледоход, Кэрэкэн в последний раз взял бубен и начал прыгать с льдины на льдину, пока не скрылся в воде…[6]
Вот тогда-то к Сидорке Веселову стала ластиться уродливая собака со связанными ногами и пастью, тот пожалел ее и освободил. Собака вильнула хвостом и умчалась в чащу.
И снова начал вымирать род Веселовых.
Долго призывал Кэрэкэн потомство воскресить его, и проходившие мимо дерева на могиле Кэрэкэна люди слышали удары бубна.
Но не нашлось в роду Веселовых подходящей бездетной женщины.
А потом ночью удар молнии сжег старую сосну, и душа шамана поднялась на небеса, освободив место другим шаманам…
Считается, что самые сильные и могущественные шаманы те, которые имеют своим звериным воплощением громадного быка-пороза, жеребца, орла, лося, черного медведя.
Зато ворон, как и волк, плохой ийеэ кыыла.
Ворон ненасытен, ему всё мало, сколько бы ни добывал для него шаман-человек, он клюет сердце шамана и рвет когтями его тело.
Ничего не известно о том, могли ли ийеэ кыыла якутских шаманов приобретать облик партийных секретарей и сотрудников НКВД, но читаешь отчеты о преследовании Алексея Елисеевича Кулаковского после его смерти — «В 1934 году на Первом Всесоюзном съезде писателей СССР крупнейший писатель Якутии Н. Е. Мординов разоблачил Кулаковского как буржуазного националиста, призывавшего к смертельной борьбе с русскими, возлагавшего надежду на японский империализм» — и кажется, что уродливая дьяволова собака, пасть которой развязал простоватый Сидорка Веселов, забежала в коридоры НКВД, и там теперь и шло основное сражение…
«В 1923 году на Аянском совещании у белогвардейского генерала Пепеляева было образовано Правительство Якутской области, которое должно было приступить к своей деятельности после захвата Пепеляевым города Якутска. В числе других, в состав этого правительства был включен Кулаковский, который в то время находился в Оймяконском районе»…
«Первым против якутской письменности выступил в 1921 году популярный якутский поэт и этнограф Кулаковский, напечатавший в № 1 журнала «Красный Север» статью, в которой дал критику недостатков новгородовской транскрипции и предложил новый проект якутского алфавита, основанного на русском алфавите…
Выступление Кулаковского, представлявшего в своей литературной и общественно-политической деятельности якутское тойонатство, не встретило сочувствия трудового улусного населения, на 98 % неграмотного на русском языке и потому не имевшего основания предпочитать русский алфавит, которым владела преимущественно кулацкая верхушка якутского населения».
«Товарищ Бордонский охарактеризовал Кулаковского как врага народа, буржуазного националиста с ориентацией на внешнюю империалистическую реакцию»…
Впрочем, тут мы забежали вперед…
Еще целые поколения отделяют шамана Кэрэкэна от преследований его великого правнука, начавшихся вскоре после его кончины…
Сама фамилия Кулаковских появляется в начале XVIII века. Ее принял прадед писателя, Петр Кулаковский, неоднократно избиравшийся князем II Жохсогонского наслега[7].
Петр Кулаковский был племянником великого шамана Омуочча Моттогуйаана и сыном богатыря Кулун сонноох Куладьыака.
Был этот Кулун сонноох Куладьыак настоящим богатырем и одевался, как поется в песне, в шубу, сшитую из шкур девяти жеребят. Помимо огромного роста и силы он отличался и необыкновенной дерзостью. Легенда утверждает, что однажды, во время ысыаха, организованного Кутуйах баем, Кулун сонноох Куладьыак прискакал на иноходце и, ни слова не говоря, стремительно подошел к Кутуйах баю, влепил ему пощечину и пошел назад к лошади. Люди Кутуйах бая хотели его задержать, но хозяин остановил их, говоря, что это Куладьыак и тягаться с ним чревато серьезными последствиями.
Сыном Кулун сонноох Куладьыака, ставшего в православии Кулаковским, и был прадед Алексея Елисеевича, князь II Жохсогонского наслега Петр Кулаковский.
А вот внук Кулун сонноох Куладьыака, Василий Петрович Кулаковский, родившийся в 1784 году, несмотря на богатство и знатность, был человеком скромным и тихим. В 1827 году он (уже во второй раз) женился на двадцатилетней Анне Сивцевой, которая отличалась необыкновенно твердым и решительным характером.
В 1846 году, после смерти мужа, Анна Николаевна (ей было тогда уже 39 лет) верхом на лошади проскакала за сутки 270 километров и успела передать в Якутске челобитную областному начальству, чтобы спасти наслег от несправедливого передела земли. И более полувека, став неофициальной старостой своего наслега, вела Анна Николаевна хозяйственные дела твердо, мудро и уверенно…
6
В рассказе самого А. Е. Кулаковского «Шаман Кэрэкэн» завещание шамана изложено несколько иначе.
«Однажды сыновья Кэрэкэна ставили на реке Амге иезу Престарелый Кэрэкэн, оборотившись вороном, сидел на коле иезы и вещал сыновьям человечьим языком следующее: «Прощайте, дети мои! Живите счастливо и будьте родоначальниками многих-многих людей! Мне пора на тот свет Сейчас я утону. Ищите мой труп не вниз по реке, а вверх. Предайте меня земле, как подобает. На том месте, где я буду погребен, вырастет дерево с ведьминым помелом (орук). В будущие времена, если какая-нибудь молодуха, не имеющая детей и желающая иметь таковых, постелит под этим деревом полосатую постель (обычная постель древних, сшитая из белых полос конской шкуры и черных полос коровьей шкуры), то я спущусь на постель в образе белого червячка; если молодуха съест червячка, то я рожусь опять!..». Сказав это, старик нырнул и более не показывался на поверхности воды. Сыновья нашли его труп в 30 верстах вверх по течению. Погребли его тут же на горе Талги (Талгы). На его могиле действительно выросла лиственница с ведьминым помелом, но никто из женщин не решается иметь сыном такого страшного, как Кэрэкэн, шамана.
7
Наслег — сельское общество, в котором числится один или несколько якутских родов. Каждая якутская волость (улус) разделена на наслеги, управляемые выборными старостами. Роды управляются старшинами. В каждом наслеге имеются еще наслежные писарь, десятник, капрал или сборщик податей и рассыльный (скороход). На наслежных собраниях или сходках все взрослые жители наслега имеют голос.