Вскоре он перевел на якутский язык Марсельезу и Интернационал и автоматически превратился если не в главного писателя Якутии — куда было Кулаковского деть, да и Платон Слепцов (Ойунский) не оставлял за советским строительством литературной работы! — то по крайней мере в главного здешнего лингвиста-языковеда.
При Максиме Кировиче Аммосове Новгородов становится руководителем подотдела по научному исследованию Якутской губернии, заведует его лингвистической секцией, председательствует в комиссии по составлению учебников на якутском языке.
При этом главные хлопоты Новгородова были связаны с введением нового алфавита. Так как это дело тормозилось отсутствием в Якутии необходимых шрифтов, Новгородов собрался в конце 1920 года в Читу, надеясь найти там необходимое типографское оборудование.
С предстоящей поездкой Новгородова и связано письмо Кулаковского от 4 декабря 1920 года.
Надо сказать, что было в отношении Алексея Елисеевича к своим талантливым ученикам то, что в Евангелии называется отсутствием лести. Эти слова Иисус Христос употребил по отношению к тем жителям Иерусалима, которые напряженно ожидают пророков. При явлении их они отвергают соображения личной выгоды и общественной пользы, желая лишь убедиться в подлинности посланцев Бога.
Это же отсутствие лести появлялось и в Кулаковском по отношению к ученикам, от которых он ждал особых свершений на благо народа.
«Я с удовольствием принял тот слух, что ты едешь в Читу, — пишет он Семену Новгородову в 1920 году из Качикатц. — Но, вместе с тем, во мне воскресла опаска, что ты упрочишь азбуку свою с ее недостатками. Я надеялся, что ты, позанявшись с детьми в школе, сам увидишь на деле эти недостатки, но ты не дожил до этого желательного момента и уезжаешь в ослепленном состоянии.
Ты принимаешь на себя громадную нравственную обузу, навязывая дорогой для твоего сердца родине невольную непроизводительную работу. И это тем паче обидно, что ты идешь наперекор своему основному принципу — быть полезным якутам»…
Суровое начало…
Суровое обвинение…
Суровый разговор…
Но мог ли он быть иным, если в угоду собственным научным амбициям, прямо на твоих глазах твой ученик стремился, как считал Кулаковский, помешать превратить якутов не только в говорящий на своем языке народ, но и читающий, но и пишущий на нем.
Разговоры Кулаковского с Новгородовым по поводу алфавита начались еще в Вилюйском училище, но сейчас к воплощению идей Новгородова в жизнь подключилась вся мощь государственного аппарата. Букварь, напечатанный по новгородовской транскрипции, буквально навязывался учителям, и Кулаковский не смог промолчать по этому поводу.
«Все кангаласские учителя ругают «Сурук-бичик» больше из-за отсутствия знаков препинания. Абсурд отсутствия знаков каждому бросается в глаза, кроме тебя. Это именно абсурд, а не что-либо иное. Если теперь ты, пользуясь моментом, установишь письменность без знаков препинания, то этим самым подготовишь ее гибель!..» — пишет он.
Подобно учителю в школе, собрав все хладнокровие, Кулаковский приводит бесспорные, как ему кажется, аргументы…
«Я думаю, что если бы пришлось фиксировать на бумаге чириканье птичек, и то пришлось бы делать знаки вроде многоточий… — пишет он. — В сущности, что такое знаки препинания? По-моему, это те же буквы, но немые, и они иногда красноречивее обыкновенных букв. По-русски я легко читаю, когда читаемое написано со знаками препинания, хотя бы с частыми сокращениями, полусловами. Если бы человек говорил без передышки, ударений, без восклицаний и вопросов, без больших и малых пауз — тогда только возможно отсутствие знаков препинания…
Ты говоришь, что конец предложения узнается местонахождением сказуемого в конце предложения. Но это вовсе не так: Мин сарсын барыам ыалга эрдэттэн аппын айааhыы таарыйа — сказуемое здесь барыам… Как прочитаешь коротенькое «Кун хаан буолла»? Что тут сказано в переводе на русский язык? «Настал мой последний час» или «солнце стало кровавым»? Этого нельзя определить по написанному. Если же я поставлю тире (—), то станет ясным, что настал последний час: «Кун — хаан буолла»…».
Однако отсутствие знаков препинания не единственный и, пожалуй, даже не самый главный, по мнению Кулаковского, недостаток предлагаемого Новгородовым алфавита.
«Об иностранных буквах в международной транскрипции выскажу также свои взгляды, хотя ты их не примешь во внимание, — говорит он. — Пусть лингвисты нашли много недостатков в русских буквах. Предположим, отбраковали треть всех букв. Из этого выводится простое заключение, что эту треть нам не следует перенимать. Но остальные 2/3 чем же виновны? Не потому ли, что ими пользуется русский народ, ставимый лингвистами на низкой ступени развития? Чем лучше r, s, m, n, р, с русских р, с, м, в, п, ч? Если одинаковы, то почему нам следует давать предпочтение незнакомым буквам пред знакомыми?..