Как мы уже писали, одним из тех, кого арестовали и отправили в Амгинскую Слободу, был 57-летний старший брат А. Е. Кулаковского, уважаемый и почитаемый народный певец И. Е. Кулаковский — Оонньуулаах Уйбаан, бывший голова Тааттинского улуса.
Мы уже говорили, что из-за ревматизма, разыгравшегося после первой отсидки, он мог передвигаться только с помощью табуретки, и какую опасность он представлял для большевиков, не понятно, но не зря ведь постановление № 108 губревкома рекомендовало подвергать принудительным работам и нетрудоспособных.
Чтобы спасти брата, А. Е. Кулаковский ездил в Баягу: встретиться с начальником ГПУ С. М. Аржаковым.
— Быйаарсан баран ыытыахтара…[126] — заверил тот своего учителя.
Разрубленный саблей труп Ивана Елисеевича Кулаковского обнаружился через несколько недель стоящим в сугробе возле дороги около Амгинской Слободы.
Сразу уточним, что события Гражданской войны в Якутии не имели столь массового характера, как в Центральной России или на Украине. Здесь не сшибались многотысячные армии, боевые действия ограничивались столкновениями нескольких сотен человек с одной и с другой стороны. И репрессии 1920-х годов тоже были не столь масштабными… Арестовывались и расстреливались не тысячи, а всего лишь десятки человек…
Я говорю это к тому, что едва ли можно оправдать Аржакова неосведомленностью или невозможностью разобраться в происходящем.
В 1922 году он возглавлял местное ГПУ и, в принципе, если бы захотел, мог бы выяснить, почему арестован Иван Елисеевич Кулаковский, и конечно же его полномочий хватало, чтобы не доводить дело до казни — Иван Елисеевич был уже достаточно пожилым, едва передвигающимся человеком.
Смерти приглянулась тогда семья Кулаковских…
2 января 1922 года умерла мать, 84-летняя Анастасия Николаевна Кулаковская.
Потом привезли в Черкёх тело Ивана Алексеевича. Какая-то шекспировская драматургия присутствует в этом педагогическом сюжете, разворачивающемся на Гражданской войне.
Момент встречи Алексея Елисеевича со старшим братом запомнил его ученик — народный писатель Дмитрий Конович Сивцев (Суорун Омоллон).
«Около школы, внезапно увидев на санях труп и оторопев от неожиданности, с возгласом: «Что это?!» Алексей Елисеевич кинулся к саням, развернул и увидел брата».
С беспощадно реалистической точностью рисует народный писатель драму, которую переживает Алексей Елисеевич Кулаковский в это мгновение.
Если бы Кулаковский разразился гневным монологом, если бы он обличал с присущей ему страстностью убийц брата и их главного руководителя Аржакова, это было бы, может быть, и ярче, но в этом уже не было бы учителя Алексея Елисеевича Кулаковского…
Неловкий, полузадушенный вопрос: «Что это?» — относится не к останкам брата…
Не требовалось и всеведения Кулаковского, чтобы отгадать, чей труп привезли на санях к школе.
Кулаковский совершенно точно знает, кто это.
Но он спрашивает: «Что это?» — потому что не понимает, что происходит, не понимает, почему творится этот страшный обман, и творит его — его ученик, которому совершенно незачем было делать это…
Тело Ивана Елисеевича Кулаковского разморозили в проруби, разрубленные места склеили растопленным воском и похоронили в местности Амыдай.
Склеить веру в свои силы после этой трагедии Алексею Елисеевичу Кулаковскому было труднее.
напишет он в эти дни…