Он издает низкий стон одобрения, снова и снова оглядывая каждый сантиметр комнаты.
— Ты... Ты можешь научить меня, как постоять за себя?
Его голова резко поворачивается в мою сторону, морщины на лбу становятся глубже, он смотрит на меня с беспокойством.
— Зачем? Для этого я здесь.
— Я серьезно. Помоги мне. Пожалуйста.
Поднимаясь на ноги, он протягивает руки, берет мои ладони в свои и поднимает меня.
— Ты уверена, что сможешь? — его глаза сканируют все мое тело, и выражение беспокойства появляется на лице.
— Со мной все в порядке. Ничего не сломано, порезы незначительные. Почти не болят, — я провожу руками по своему телу, показывая, что вполне способна сделать это.
Тревога все еще гнетет меня, я неуверенно качаюсь на ногах и кладу руку ему на плечо, чтобы удержаться.
— Ну, что?
— Сначала бурбон. Потом уроки. Твоему учителю нужно выпить, прежде чем он научит тебя чему-нибудь. Не думаю, что смогу выдержать, если ты окажешься на мне сверху, когда я буду лежать на полу.
— Заткнись, — передразниваю я, толкая его в твердую, как камень, грудь.
Он идет на кухню, глубокий смех пробирает меня до самой души.
Слышен звон стеклянной бутылки, когда он наполняет два бокала золотистой жидкостью и возвращается в гостиную.
— Вот, — говорит он, передавая бокал.
— Спасибо.
Я делаю глоток напитка, и жгучее ощущение мгновенно проносится по горлу, заставляя подавить кашель. Этот напиток горький.
— Алексей. Мы можем начать прямо сейчас?
Положив свою руку в его, я позволяю ему вывести меня из комнаты. Оглянувшись через плечо, замечаю безжизненное тело на переднем дворе, кровь растекается вокруг головы.
— Иди приведи себя в порядок, я скоро вернусь за тобой. Нужно кое-что убрать сначала. А потом начнем.
Направляясь к коридору, останавливаюсь, когда его голос раздается за моей спиной. Я поворачиваюсь к нему лицом, замечая, что он прислонился к стене, скрестив руки на груди. Его губы растягиваются в ухмылке, в глазах появляется блеск.
— Во время занятий ты называешь меня «сэр», — тон игрив, он приподнимает бровь. — Как только ты пойдешь за мной в мой класс, я сведу тебя с ума своими знаниями. И, может быть, если ты будешь хорошей девочкой, я вознагражу тебя.
Почему у меня такое чувство, что я мало чему научусь?
— Как ты это делаешь? — спрашивает она, дрожа в моих объятиях.
Все ее внимание сосредоточено на большой боксерской груше. Она отводит руку назад, выравнивает костяшки с крестиком в центре и делает выпад вперед.
Ее тело подается вперед и сталкивается с грушей.
— Слегка расставь ноги, вот так.
Положив руки ей на бедра, раздвигаю ее ноги, ставя одну немного впереди другой.
Чувствуя тепло, исходящее от нее, я с трудом заставляю себя убрать руки.
Она откашливается, ее тело отстраняется от моего прикосновения, и она снова поднимает руки к груди, чтобы попробовать еще раз.
Я снова выпрямляюсь, моя грудь прижимается к ее спине, когда поправляю положение ее рук. Костяшками касаюсь упругой груди, окончательно фиксируя позицию, придерживая локти.
— Хорошо. Теперь сосредоточь вес на ногах, чтобы сохранять равновесие, но отталкивайся локтями, а не всем верхом, вот так.
Медленно направляя ее руку вперед, позволяю кулаку коснуться груши, затем возвращаю ее обратно, повторяя это несколько раз, пока она не найдет баланс.
Это настоящая пытка.
Ее тело замирает, когда она чувствует, как мой твердеющий член прижимается к копчику.
— Алексей... — мурлычет она.
— Так, — кашляю я, отходя на шаг назад. — Теперь попробуй сама.
Прищурив глаза, она резко вдыхает и плавно наносит удар вперед, попадая точно в крестик в центре.
На ее лице появляется удивление, глаза широко раскрыты.
— Я это сделала?
— Ты сделала это.
Она начинает прыгать от радости.
— Помнишь свое первое убийство?
Вопрос застает меня врасплох, и я начинаю вспоминать.
— Да, помню. Это была первая угроза нашей семье, с тех пор как мы с братьями присоединились к отцу.
— Тебе было страшно?
Она выглядит по-настоящему обеспокоенной, прикусив нижнюю губу.
— Нет. Мы были готовы к этому, и знали, что нужно делать.
— Я не думаю, что смогла бы стать убийцей.
— Никто не рождается убийцей. Есть небольшой механизм в мозгу, который медленно, кажется, перенастраивается. Гнев сменяется, превращается во что-то другое, пока твое тело не начинает жаждать крови другого человека.
Ее кулак снова сталкивается с грушей, дыхание становится быстрым и тяжелым. Уперев руки в бедра, она слегка наклоняется, сиськи полностью видны сквозь большой круглый вырез моей белой футболки.
— Из какой научной книги ты это вытащил, профессор?
— Это не наука. Это просто мое мнение. Никто никогда не смотрит на младенца и не думает: — Хм, этот вырастет и устроит массовое убийство. Я думаю, что однажды человек просыпается, и будто бы переключатель щелкнул.
— По-моему, ты просто придурок.
Я бросаюсь к ней, прижимая ее к груди.
— Хочешь назвать меня так еще раз, Кодак?
— Ты... — она едва успевает произнести это сквозь смех. — Ты придурок. С уважением, сэр.
— Дерзкая девчонка, — говорю я, глядя на нее с легким предупреждением.
Закатив глаза, она снова встает в позу, полная решимости нанести идеальный удар.
Я бы мог смотреть на нее весь день.