Я протестующе шиплю, пытаясь оторвать его руки от своих ног.
— Я просто отмечаю то, что принадлежит мне.
Запрокидывая голову, наблюдаю, как свет надо мной расплывается, покачиваюсь взад-вперед, и теряюсь в ощущении его прикосновений.
Его пальцы прижимаются к входу, но, в отличие от прошлого раза, он далеко не нежен. Одним толчком он проникает двумя пальцами глубоко в меня.
Я чувствую, что сжимаю его, когда он пытается вытащить их. Я прижимаю бедра к его ушам, удерживая его на месте. Его руки хватают меня за колени, прижимая их обратно к стойке.
— Скажи мне еще раз, почему ты меня не хочешь. Как ты можешь счастливо жить без того, чтобы я ел твою сладкую киску.
Схватив его за волосы, я притягиваю его голову к своей.
— Просто заткнись и трахни меня, Алексей.
Без малейших колебаний его рот накрывает мой. Я чувствую свой вкус на его губах, когда продвигаю язык дальше в рот. Я тону во вкусе, пока мои руки жадно пожирают его тело.
Нет ни одного сантиметра его тела, которого я не хотела бы на себе.
Обвиваю ноги вокруг его талии, и он поднимает меня и несет в комнату.
Возбуждение бурлит во мне, когда он укладывает меня на диванчик у главной стены.
Он включает два софтбокса, отчего его тело исчезает на заднем плане. Я прищуриваюсь, чтобы разглядеть его, когда слышу, как он шуршит в моих ящиках.
Я точно знаю, что там есть много вещей, которые он с радостью использовал бы, чтобы обрушить на меня гнев своих сексуальных пыток.
И часть меня не может дождаться этого.
Эта комната похожа на игровую площадку дьявола.
Ассортимент орудий пыток здесь заставляет мой арсенал казаться незначительным. Проведя пальцем по холодному металлу, я вытаскиваю цепочки из ящика и медленно приближаюсь к ней.
— Черт, — мурлычет она, услышав звон цепей.
— Ложись малышка.
Выполняя просьбу, она ложится на маленький диван, а я опускаюсь на колени рядом с ней. Ее тело дрожит передо мной, на щеках появляется румянец, и она начинает тереть бедра друг о друга.
— Теперь я здесь главный. Только я могу снять напряжение, которое нарастает внутри тебя. Ты понимаешь?
Я развожу ее колени в стороны и прижимаю их, в то время как она отчаянно кивает головой.
— Пришло время показать тебе, что происходит, когда ты убегаешь от меня. Ты усвоишь свои ошибки, d'yavolenok. Я в этом уверен. Так или иначе.
Подняв цепочки, я открываю зажимы и защелкиваю их на ее твердых сосках. Она резко вдыхает, когда спина отрывается от дивана. Одной рукой я обхватываю ее за горло, толкая обратно вниз.
Ее тело дрожит, когда я затягиваю зажимы и наматываю цепочку на руку. Она выглядит прекрасно, лежа там, полностью в моей власти.
Вынимая атласные трусики из кармана, я пальцем раздвигаю ее губы и засовываю ткань в рот. Она издает приглушенный звук в знак вопроса, приподнимая одну бровь.
— Я еще не закончил.
Возвращаясь в другой конец комнаты, я кладу еще несколько предметов в коробку, стоящую поверх ящиков.
С болью приходит удовольствие, и ее захлестнет волна желания.
— С этого момента у меня есть одно правило, — я возвращаюсь к ней с коробкой игрушек, готовый начать по-настоящему. — Никто не увидит твое тело отныне. Только я имею право поклоняться каждому сантиметру твоего тела. Но не думай ни на минуту, что тебе придется избавиться от всего этого. Каждая из этих игрушек создана для того, чтобы я мог мучить тебя самым лучшим образом. Ни один мужчина не сможет взглянуть на эту кожу. Ты принадлежишь мне.
Я провожу флоггером по ее обнаженной груди, когда приглушенный стон пытается проскользнуть сквозь атлас. Ее глаза, как у оленя, впиваются в мои, отчаяние очевидно, когда ее кулаки сжимаются до тех пор, пока не побелели.
Мой член ноет, желая освободиться от боксеров, нуждаясь в том, чтобы ее сладкая киска высосала из меня все до последней капли, позволив мне наполнить ее моими детьми.
Кисточки флоггера касаются ее промежности, прежде чем одариваю дьявольской усмешкой. Подняв ручку плети, я позволяю кисточкам хлестать по ней, наблюдая, как краснота разрастается на ее персиковой коже.
— Ты научишься никогда больше не сбегать от меня, — хриплю я.
Стоны, срывающиеся с ее прелестных маленьких губ, ангельские, от них у меня по спине пробегают мурашки. Боль, сопровождающая эти сладкие звуки, подпитывает меня, погружает еще глубже в эту сладкую пытку.
Ее брови хмурятся в полнейшем блаженстве, когда я бью еще раз.
— Еще, — мурлычет она.
Ее желание для меня закон.
Нет ничего, что приносило бы мне больше удовольствия, чем посылать стрелы боли, пронзающие ее, наполняя горячим желанием ощутить каждую унцию того, что я даю ей.
Ее ждет долгая ночь.
К тому времени, когда закончу, она не сможет сделать ни шагу, не ощущая адского огня, что я обрушил на нее.
И моя грязная девочка будет наслаждаться каждой минутой этого.
Солнце уже давно село, когда я медленно открываю глаза.
Дыхание Алексея обжигает изгиб моей шеи, его тело прижимается ближе к моему. Все тело ноет, тупая пульсация усиливается между ног. Но как только я вспоминаю наше недавнее приключение, мои трусики становятся мокрыми, влага скапливается от мысли о том, как он снова доведет меня до безумия.