— Слава Богу. Прости, что накричал на тебя.
— Ммм… — стонет она, пытаясь пошевелиться, но ее тело сопротивляется. — Классная татуировка на члене.
Я от души смеюсь, уткнувшись в ее руку, радуясь, что с ней все в порядке.
— Может быть, я все-таки тебе нравлюсь.
— Капельку, Кодак.
Она тихо стонет, ее рука обвивается вокруг моего торса, притягивая ближе к своему все еще дрожащему телу.
— Согрей меня, пожалуйста.
Она поворачивается лицом к спинке дивана, и я укладываюсь позади нее, притягивая к себе. Укутывая нас обоих одеялом, начинаю чувствовать, как ее тело постепенно согревается. Кажется, вся кровь приливает прямо к моему члену, и я мысленно ругаю себя.
— Извини.
— Все в порядке, — мурлычет она, прижимаясь ко мне еще ближе. — Ты такой теплый.
— Просто признай это, Кодак. Ты считаешь меня сексуальным.
На мгновение наступает долгая пауза, за которой следует глубокий вздох.
— Ты собираешься причинить мне боль? — шепчет она в спинку дивана.
— Никогда, — отвечаю я, не задумываясь. Она не в моем списке, и я никогда не причинил бы боль кому-то без причины.
— Хорошо.
— Прости. Думаю, я просто хотел тебя напугать. Ты так уютно здесь устроилась, что это озадачило меня. Я привык быть один, а наличие кого-то рядом, здесь со мной — это просто...
— Непривычно.
Я киваю в знак согласия, прижавшись к ее плечу.
— Послушай, мы застряли здесь, пока погода не успокоится. Нам лучше попытаться поладить. Но прости, что наступила тебе на больное место и рыскала по дому. Я могу найти что-нибудь еще, чем себя занять.
— Я могу придумать пару вариантов, — мой голос становится низким, с легким рыком в конце, когда провожу пальцем по нежной коже ее шеи.
Она тихо смеется, прежде чем дальше продвинуться на диване. Я остаюсь неподвижным, пока она начинает засыпать, и позволяю своему телу присоединиться к ней.
Солнце давно село, когда просыпаюсь. Протянув руку сквозь одеяло, пытаюсь обнять Амелию, но ее место оказывается пустым. Паника охватывает меня, и я резко поднимаюсь, оглядываясь в поисках ее по дому.
На кофейном столике лежит записка, написанная черным курсивом посередине.
Пошла за дровами.
Не волнуйся, на этот раз я одета соответственно погоде.
От дома до сарая недалеко, в такую погоду дойти можно, но это не то, что меня тревожит. Меня беспокоит то, что находится там.
Поспешно одеваюсь, натягиваю свои черные непромокаемые ботинки, забывая о носках, и выбегаю за дверь.
Ночное небо черное, единственный источник света — оранжевое свечение, пробивающееся сквозь щели в больших дверях сарая.
Раньше она думала, что боится меня. Но это айсберг, который потопит корабль.
Двигаясь к свету, я протискиваюсь в небольшую щель между створками дверей, которые снег не позволяет полностью открыть.
Оглядываясь вокруг, я замечаю ее, стоящую возле того места, которого я хотел, чтобы она избегала.
— Кодак?
Ее тяжелое дыхание наполняет воздух, пока осторожно приближаюсь к ней. Медленно кладу руку ей на плечо, и она резко оборачивается. Весь румянец отхлынул от ее лица, а грудь тяжело вздымается вверх и опускается.
— Ты в порядке?
— У тебя кровь на руках. В прямом смысле, не в переносном?
— Да, — говорю, тяжело вздыхая.
— Т-ты убиваешь людей? — она снова поворачивается, смотря в сторону горы тел, лежащих в углу большого сарая. Большой кусок брезента был небрежно отброшен в сторону, обнажив каждый сантиметр кровавой бойни под ним.
Из-за сильной бури я не смог избавиться от этого беспорядка, как обычно делаю после каждого убийства.
В нескольких милях отсюда есть заброшенный мясокомбинат, где все еще полно оборудования и инструментов. После каждого убийства я использую их большую мясорубку, чтобы немного облегчить утилизацию.
Кости иногда доставляют сложности, но после нескольких ударов молотком они все же проходят через мясорубку.
Но сейчас тела здесь. Холодная погода превращает деревянный сарай в морг, поддерживая нужную температуру тел.
Я могу только представить, насколько отвратительно бы пахло, если бы это было летом и они пролежали здесь так долго.
От мысли о том, что моя земля воняет этим дерьмом, у меня сводит живот.
— Почему?
— Он убил нашу мать. Мы просто мстим врагу.
— Подожди, враг в единственном числе? Здесь, блядь, больше чем один труп, Алексей! — кричит она, ее голос эхом отражается от старых дряхлых стен.
— Ты боишься меня, Кодак?
Она обдумывает это минуту, нервно переступая с ноги на ногу. Ее лицо все еще бледное, грудь сотрясается от каждого тяжелого вдоха.
— Нет? — голос звучит так неуверенно, когда она хмурит брови. У нее нет причин доверять мне. Для нее я всего лишь незнакомец, который подобрал ее с улицы.
— Позволь мне доказать, что я хороший человек.
Я протягиваю руку между нами, и она просто смотрит на нее, словно на что-то чуждое. Медленно поднимая голову, она кладет свою руку на мою, переплетая наши пальцы.
Ее руки дрожат в моей хватке, и она кажется такой холодной, когда пальцы касаются тыльной стороны моей ладони.
Долгое время мы не двигаемся, просто смотрим друг на друга. Ее лицо стало бесстрастным, не выдавая эмоций.