Господина Кидалко не надо было дважды припрашивать. Он так накинулся на еду, что мне невольно тоже пришлось приняться за трапезу. Ирэн почти ни чего не съела, мед-блок ее отлично покормил. Она сидела и с видом опытной мамаши следила за работой мужских челюстей.
- И, девочка моя, - сказал с набитым до отказа ртом старик. - Брось этот вычурный тон разговора, мы же не в свету!
- Надо было сказать, пшел жрать, а то этот козел ни х… не оставит? - Красавица неопределенно пожала плечами.
Ужин прервался канонадой. Словно недалеко, метров четыреста отсюда, взорвался вулкан. Сумеречное небо замигало от бесчисленных снарядов. Тучи вспыхнули и растворились. На землю упали радиоактивные осадки.
Ирэн шарахнулась на лохмотья, прикрывая дядю Рому. Я же остался сидеть, и считать громыхающие стволы. Шота был неправ, полагая, что у амазонок нет толковой военной техники. Вместе с четырьмя десятками выстрелов из атомных винтовок, крупнокалиберных бластеров и плазмоганов, матеро ухнуло безоткатное орудие анти-атомного штурмового танка на термоядерном реакторе. Даже в столице их было только восемь и по одному в двух стратегических точках, то есть, на полюсах.
- Дурак, падай! - моя лодыжка пострадала от пинка любимой.
- Это вам предлагаю подняться и закончить трапезу, - я даже не дернулся. - Это салют безвременно павшему бойцу полового флота.
Хаотичная стрельба затихла, окончившись резким крещендо комплекса ракетного ПВО «Ромашка».[20] У злобных бабенок было чем повоевать… Они нас даже за сотню километров расстреляют из танка и «Ромашек», будь у них хоть один толковый наводчик. Мы сидели в полной п… Патовой ситуации!
Хотя в ушах звенело от затихшей бомбардировки облаков, чуткие ушки Ирэн услышали легкий топот. Мы дружно высунулись из землянки. К нам, чеканя шаг, подходили амазонки. Их было много, очень много! Больше тех, которые сегодня балдели на представлении.
- Почему их столько?
- Забыл сказать! - сконфузился старик. - Вечером должны были придти гостьи из соседнего селения, искушать мяса какой-то дурехи.
Услышав, как зарычала девушка, профессор извинился, - я не знал, что мясом станешь ты, племяшка…
- Послушайте, господин Кидалко, как вы остались при жизни возле этих сумасшедших?
Доктор, кандидат и тырым-пым-пым начал свою историю.
"Как появилась медная проволока?
Два академика не поделили монетку…
А как она появилась в изоляции?
Они ее в кошельке не поделили!"
На эту затхлую планетку, то бишь, на Галлор-3, доктора затащил его брат. В тот памятный и трагический для семейства Бартомо день, на собственную взлетно-посадочную площадку приземлился старенький исследовательский катер. Пыль и пламя осели, окутывая габаритные посадочные вышки по периметру идеального круга. Под лучами яркого полуденного солнца матово заблестел героический борт известного на добрую треть планет Империи корабля. Наполовину стертые опознавательные знаки на коротких крыльях и кабине мирно трубили на вселенную о капитане катера. Небольшой шлюз со скрипом открылся и сбросил на бетонные плиты ржавый трап, по нему мерно ступил на родную планету седой академик космических наук, первооткрыватель пятнадцати планет и тырым-пым-пым, Джером Липест Бартомо.
Ступив на ровную землю, он первым делом пал на колени и начал страстно лобызать шершавый бетон. Порезав язык об обрезок арматуры, он раздраженно сплюнул, тяжело пробежался к концу посадочной площадки и, наконец прижался к разросшейся жухлой от пламени травы. Джером Липест Бартомо поелозил губами по грунту, прожевал горькую травинку и прошептал. - Что за идиотская традиция? Целовать землю по возвращению - варварство. Это негигиенично!
Он перевернулся на спину начал рассматривать горящее небо. Солнце поднялось почти к центру своей заоблачной эклиптики и согревало иссушенное чужими планетами лицо мистера Бартомо.
- Папа, - он поднял голову. Со стороны дома к нему бежала невысокая красавица, ее волосы, цвета раскаленной платины развивались на ветру. Длинные спортивные ноги легко несли ее по усыпанной гравием дорожке, руки раскрывались для объятия.
- Ирэн! - исследователь Джером вскочил на ноги и схватил девушку на руки. Они закружились, она взлетала, и далекие деревья мелькали у нее перед глазами. Ирэн плакала, но это были радостные слезы.
- Папка, папка вернулся!
- Господи, тебе уже девятнадцать! Как бы порадовалась твоя покойная мать, увидев, что ты затмила ее красотой и обаянием.
- Дорогой братец, зачем обижать мою племянницу? Ее красота - уникальна, жаль, что она ненавидит всех парней.
К ним приблизился известный на планете брат и дядя, два в одном. Сейчас доктор Кидалко вмещал оба свои статуса в электрической инвалидной коляске на антигравной подушке. В кресло его усадила очередная научная потасовка в институте, тогда не поделили открытие кремниевого организма в болотах на Вернаре-5. Он царственно подрулил к родичам и пожал Джерому руку.
- Совсем не так! - заежилась девчонка. - Я их просто не уважаю.
- Ирэн, - поучительно сказал отец, - судя по твоим письмам, тебе просто попался самый паскудный парень[21] на этой планете. Ты не виновата, что твой уровень интеллекта может поспорить с компьютером седьмого поколения.
- Поэтому, торжественно клянусь ни с кем не встречаться и не спать до того, как встречу того единственного, которого полюблю.
Мистер Бартомо тяжело вздохнул и попробовал возразить.
- Но, солнышко, женские болезни…
- Па, ну что ты знаешь о женщинах?
- Я всего лишь тридцать с лишним лет был женат на представительнице этого племени.
Ирэн совсем не смутилась.
- У девушек есть свои секреты! Я могу прекрасно обходится и без дрянных особей в штанах.
- И потому в Университете ее зовут платиновой недотрогой, - добавил дядя и предложил прокатиться на обед.
Вечером, после милых семейных воркований и ужина, прислуге дали выходной, а Ирэн отправлена спать. Братья сидели в большом кабинете, одновременно служившем библиотекой и лабораторией. Они расположились в уютном уголке, обвешанном картинами великих ученых древности и современности, в мягких кожаных креслах и распивали коньяк.
- Неужели ты думаешь, что в силах уложить Ирэн спать в одиннадцать часов вечера? - спросил доктор медицины Кидалко.
- Все маленькие девочки должны ложиться спать после девяти, - заявил профессор Джером.
- Ты меня удивляешь, Джерри. Ей уже девятнадцать, и, думается мне, она уже не девочка…
- Девочка, - упрямо возразил мистер Бартомо. - Ты ее не знаешь!
- В отличие от тебя, я по два-три года не слоняюсь по Вселенной, в надежде сделать любое маломальское открытие. А твоя дочь растет, и я постоянно нахожусь возле нее.
- Когда не пропадаешь в институтах, или не сушишь тапки по борделям!
- И все же, каждый вечер я слушаю истории Ирэн о проведенном дне. Тем более, как сказала девочка, в женщинах ты совершенно не разбираешься. Прожитые с Дайной тридцать четыре года тебя ничему не научили. Да и язык не поворачивается назвать ее женщиной, скорее профессоршей, а они редко бывают женственными. Через целых десять лет после свадьбы вы разродились ребенком, и, спорю на правую руку, что вы ее сделали на лабораторном столе!
- Ну… - Джером Липест запнулся.
- Вот видишь, я прав, - возликовал его брат.
- Я приехал за помощью, Роман, - Бартомо поставил свой бокал на столик.
- Интересно узнать, какая помощь требуется звезде науки всего исследованного космоса.
- Смотри, - в протянутой руке профессора блеснул красочный овал.
- Матерь Богородица, - ахнул доктор.
Ирэн, прятавшаяся в полупустом книжном шкафу обалдело чихнула. Пыль разлетелась через щели шкафа и устелила ковер. Ученые не обратили на это совершенно никакого внимания, они таращились на лежащий по центру стола камень. Один смотрел заинтригованно, другой самодовольно откинувшись на спинку кресла.
Девушка отерла нос и снова прижалась глазом к приоткрытой дверке.
- На что похож этот кристалл, Рома?
- Никогда такого не видел! - выдохнул доктор Кидалко.