История с этим судном давняя, 89-го года. «Лиману» предстояло принять первую партию фосфоритов, а немцы готовились отработать на ней технологию. Химические заводы в Сумах, Черкассах, Ровно и Калуше, в Лисичанске и Днепродзержинске ожидали дефицитное сырье. В сущности, выживание всей химической промышленности Украины было поставлено в зависимость от успешной работы «Лимана». Но едва судно замаячило на рейде, как одесские «зеленые» захватили причал и заявили – только через наши трупы. Тиражировалась информация, что комплекс – дьявольская придумка для отравления Одессы, что североафриканские фосфориты радиоактивны и вкупе с Чернобылем погубят народ, что комплекс умертвит не только Аджалык, но и до самой Одессы отравит черноморские воды. Истерия с каждым днем набирала градусы, и власть попятилась – как раз шли первые свободные выборы, выгоднее было оседлать протестную волну, чем противостоять ей. Вскоре даже на открывшемся съезде народных депутатов СССР, который в те годы граждане смотрели с большим интересом, чем мексиканские сериалы, один из избранников от Одессы озвучил сенсационную новость о вредности «Лимана» и глупости самого проекта.
Между тем, все было с точностью «до наоборот». «Крупп», немецкая фирма с богатой биографией и хорошей репутацией, спроектировала не просто безопасный перегрузочный комплекс, но лучший в Европе. Он мог стать для «Круппа» своеобразной визитной карточкой, демонстрацией технического прорыва в ХХІ век. В отличие от Союза, европейские страны слово «экология» выучили давно и понимали социальность его значения. Потом, когда мы познакомимся с немецкими инженерами, возобновим с ними сотрудничество, они расскажут, что во время шабаша «зеленых» один из немецких наладчиков заплакал от обиды, что такой совершенный немецкий труд так оскорбляют…
По жесткости экологической безопасности комплекс в пять раз превышал европейские нормативы. Галерея и склады были напичканы датчиками и сигнализаторами, все герметично. Огромный склад для химической продукции обладал защитой от коррозии, полностью автоматизирован. В кабинах машинистов даже предусматривалось повышенное давление, чтобы туда не просачивалась пыль. Ну, и так далее.
Владимир Григорьевич Иванов, с которым мы повстречались, на наши восторги вылил ушат ледяной воды – было бы запустить комплекс просто, уже давно к рукам прибрали бы. А так все в округе приватизировали, а от «Лимана», как черт от ладана. И, загибая палец за пальцем, начал перечислять проблемы. Пальцев на руке не хватило. К начальнику порта мы пошли знакомиться неслучайно. Комплекс был привязан к Южному, как пуповиной: тепло и водоснабжение, электроэнергия, связь и еще десятки элементов жизнеобеспечения зависели от порта. Поэтому важно было убедиться, что сотрудничество, если оно состоится, не будет против интересов портовиков. Иванов нас успокоил – порту и своей головной боли достаточно.
Мы ездили на «Лиман» не один раз и не сразу поняли, на какую гору собираемся взобраться. Идея цементного терминала как-то потускнела, но не потому, что была технически неосуществима. Когда мимо нас прогнали к причалу стадо коров, которым предстояло совершить первое и последнее в своей жизни морское путешествие в Турцию, чтобы вернуться в отечество кожаными пальто, мы убедились – грузить здесь можно, что угодно. С 16-го причала шел на экспорт металл, наиболее ходовой тогда товар.
Хотя Алексей и не доучился в аспирантуре сельхозинститута, но хорошо понимал, что значит для Украины рынок минеральных удобрений. Нужно отдать ему должное: он всегда видел проблему широко, комплексно и перспективно. Мы не строили воздушные замки… Хотя нет, таки строили, более того, рисовать грядущие «Нью-Васюки» довелось мне.
В Министерстве промышленной политики, куда мы обратились с предложением возрождения ГП «Лиман», нас долго не могли понять. Какой лиман? Какие фосфориты? Принимавший нас чиновник провел нас к руководителю управления Валентину Куличенко, который как раз собирался перебираться в кабинет заместителя министра. Он тоже о переданном Украине после раздела Союза «Лимане» ничего не знал.
Если басню сокращать, то именно благодаря нам «нашлось» стратегическое для Украины предприятие. Начался поиск путей его реанимации. По самым скромным подсчетам нужно было около десяти миллионов долларов вложений, чтобы терминал запустить. Для украинской экономики тех лет – огромные деньги. Мы предложили Министерству сценарий реанимации предприятия – создается СП с нашим участием, главный дольщик – государство, нашей заботой и ответственностью становится поиск инвесторов и запуск терминала. Думаю, проект шел бы тяжко, если бы не содействие Руслана Боделана. Он занимал тогда должность председателя Одесского областного совета и возглавил Подготовительный комитет по созданию Свободной экономической зоны. Многоопытный аппаратчик Руслан Борисович умел разговаривать с киевскими чиновниками и, в сущности, стал крестным отцом «Трансинвестсервиса».