До вылета домой у нас оставалось какое-то время, мы гуляли по северной столице вполне благополучной страны, которая давным-давно не знает войн и революций, граждане которой просто живут, не представляя, что за нормальную жизнь нужно бороться.
Я уговаривал Алексея все же подписать кабальный договор. Тем более, что «Норск-Гидро» посчитала возможным снять свое последнее предложение, от которого и впрямь ничего не зависело. Но Алексей Михайлович упрямился – нужно искать иного инвестора.
Если положить руку на сердце, то поведение и чрезмерная амбициозность «Норск-Гидро» была в стиле времени. Не только такие крупные фирмы, как «Норск», а и заурядные по масштабам компании вели себя в Украине, как конкистадоры с индейцами. Только что не меняли стеклянные бусы на золото. Это была черная полоса унижения национального достоинства, и тяжелее всего приходилось тем, кто имел это достоинство. Чудеса терпения и толерантности во время переговоров на самом деле проявлял не я, а Алексей Михайлович. Вся его предшествующая жизнь выковала, закалила и отточила в нем характер лидера. Привыкший в прежней, горной жизни к экстриму как норме, к действиям решительным, меряя ситуации не аршином выгодности, а исходя из нравственных норм, он должен был скрутить на этих переговорах себя в бараний рог, чтобы не прервать их в первый же день.
Когда у меня не оставалось ни единого аргумента, чтобы переубедить его, я вспомнил о заносчивом юристе «Норск-Гидро», который, как от надоедливой мухи, отмахнулся от моего замечания, что с процедурными нарушениями договор будет недействителен. Речь шла о том, что договор должны подписать «Норск-Гидро», Фонд от имени государства и ТИС. Юрист-зазнайка считал, что с украинской стороны достаточно и одной подписи. И меня осенило…
Думаю, если бы наши отношения с «Норск-Гидро» строились действительно по-партнерски, на равных, если бы у назначенного от «Норск-Гидро» руководства было поменьше спеси, а больше уважения, понимания нашей специфики и если бы, наконец, шла интенсивная работа по реанимации терминала, формальная зацепка никогда не стала бы яблоком раздора. Но было то, что было. Комплекс под норвежским патронатом стоял год, стоял два точно в таком же виде, как и до нас. Двери калитки мы, конечно, разварили, помалу сформировали трудовой коллектив, но взятые на себя обязательства по запуску терминала норвежцы выполнять не спешили. Мы перебивались случайными заказами, перегружая, что придется.
Этот начальный период, как мне представляется, выковал из Алексея Михайловича такой тип руководителя, который потом стоял, как крепость, под натисками извне. Два с лишним года, пока дирекция от «Норск-Гидро» в основном занималась обустройством своего быта, Алексей готовил ТИС к автономному плаванию в самостоятельную жизнь. Он создавал тисовскую, независимую от порта инфраструктуру предприятия. В этом, на первый взгляд, необходимости не было. Экономически даже выгодно было пользоваться портовской связью, теплоснабжением и прочим. Но только на первый взгляд. И дело даже не в стоимости услуг. При каждом удобном случае порт давал нам понять, кто в доме хозяин. Мы могли внезапно остаться без света, без связи. Мелочные эти конфликты разрешались при помощи начальника порта, но постоянно ходить в жалобщиках – удовольствие малое.
Высокомерное сомнение норвежских партнеров, что «директор магазина» сможет эффективно управлять комплексом, жизнь оценила сама. И думаю, вряд ли кто из присланных компанией специалистов-контролеров сумел бы сделать эту работу лучше.
Норвежская дирекция, которую возглавил Мишель Дельвиль, больше осуществляла контролерские функции, управлением терминалом практически не занималась. Считалось, что инвестор озабочен перспективой. Нам же, как знающим и понимающим «украинскую специфику», отводилась роль согласования документов, получения разрешений и прочая. Главный документ, который нам предстояло согласовывать, был проект строительства второй очереди терминала. Но сроки уплывали, а проекта все не было. Возлагалась на нас и еще одна проблема. Это получение разрешения Национального банка на хранение норвежской инвестиции за границей. На общепонятном языке это значит вот что. Наши партнеры действительно перевели на счет ТИСа оговоренную договором сумму. Этим они доказали, что деньги у компании есть. Но чуть не на следующий день «Норск-Гидро», вопреки практике валютного регулирования, эту инвестицию вывела на свои зарубежные счета. Считалось – на время, оказалось – навсегда. Украина осталась с носом. И нам выпала горькая доля регулярно ходить в Национальный банк и выпрашивать продления на пребывание денег за границей.