После смерти мамы папа очень грустил, часами сидел за пианино, находя утешение в музыке. Он исполнял по памяти произведения Чайковского, Мендельсона, Шопена, Грига, Бетховена.
Мы уехали из дома на Саратовской улице и поселились в доме А. А. Бострома на углу Сокольничьей и Симбирской… Лучшую квартиру в первом этаже занимала Екатерина Александровна Виноградова, классная дама 2-й женской гимназии. Она жила вдвоем с племянницей Галей Вороновой. Папа подружился с Екатериной Александровной, и через два года они поженились. Это был 1908 год.
В нашем доме каждую субботу устраивались лит. чтения. Приходили преподаватели 2-й женской гимназии и просто знакомые папы и Екатерины Александровны. Особенно часто читался в эти годы альманах «Шиповник». Все, что публиковалось Алексеем Николаевичем Толстым на страницах этого альманаха, было прочитано на этих литературных субботах. Правда, нужно сказать, что папа относился к Алексею Николаевичу как к писателю очень критически. Особенно не нравились Алексею Аполлоновичу его стихи. Папа часто говорил, что не понимает их.
Теплота отношений Алексея Николаевича и Бострома с годами таяла…
Екатерина Александровна прожила с папой всего 2 года. В 1910 году она умерла. Мы опять остались вдвоем. Галя от нас уехала.
Иногда по зимам папа ездил к Алексею Николаевичу в Москву или Петербург. О своих поездках он никогда не рассказывал.
Я жила с папой до его смерти. Он умер в 1921 году от воспаления легких. Похоронив его, уехала жить в Баку»{136}.
С Алексеем Толстым она не встречалась никогда.
Глава V
ПОЕДИНОК
Летом 1909 года Гумилев попытался издавать поэтический альманах взамен прекратившего свое существование парижского «Сирина». Идея проекта принадлежала Алексею Толстому, он же и предложил название — «Речь», но Гумилеву больше понравилось «Остров». В анонсе нового издания говорилось о том, что во главе журнала станут Н. Гумилев, М. Кузмин, П. Потемкин, Ал. Толстой и К. Бальмонт. Сотрудничать с «Островом» обещали Белый, Блок, Анненский и Волошин.
Редакция располагалась в Петербурге, в доме 15 на Глазовской улице, где и жил Толстой, называвший себя первым «островитянином». Издателем стал журналист А. И. Котылев, входивший в окружение Куприна.
«Один инженер, любитель стихов (брат художницы Кругликовой), дал нам 200 рублей на издание. Бакст нарисовал обложку, — писал позднее Толстой. — Первый номер разошелся в количестве тридцати экземпляров. Второй — не хватило денег выкупить из типографии. Гумилев держался мужественно»{137}.
Успеха журнал не имел.
«Видели ли вы «Остров»? — писал после выхода первого номера С. Бобров Андрею Белому. — Хотя первому блину полагается по штату быть комом — но все же я не ожидал, что петербуржцы дадут так бессовестно мало! Волошин — только приличен. Гумилев — ужас! — безвкусица невероятная… Алексей Толстой кое-где мил, но (не знаю почему) его стихотворения производят на меня впечатление большой несерьезности»{138}.
В комментарии к очерку Толстого «Гумилев», подготовленном Вадимом Крейдом, говорится: «Остров» имел подзаголовок «Ежемесячный журнал стихов»; о том же еще раз сообщалось в начале первого номера — «посвященного исключительно стихам современных поэтов». В первом номере были напечатаны стихи М. Кузмина «Благовещение», «Успение», «Покров», «Одигитрия», стихотворение Вяч. Иванова «Суд огня», два стихотворения Волошина, газеллы Потемкина, стихи А. Н. Толстого:
Именно на эти стихи была написана пародия неизвестным автором:
Толстой пишет, что второй номер журнала «не хватило денег выкупить из типографии»{139}. Считается, что этот номер в библиотеках не сохранился.
Номер действительно не сохранился, а неизвестный автор, написавший пародию на стихи Алексея Толстого, известен. Это поэт Дмитрий Коковцев, однокашник Гумилева по царскосельской гимназии, автор шуточной пьесы (написанной в соавторстве с П. Загуляевым), где высмеивается не только Толстой, но и вся редакция «Острова». Пьеса была опубликована 2 октября 1909 года в газете «Царскосельское дело» и начиналась так:
«ОСТОВ», или АКАДЕМИЯ НА ГЛАЗОВСКОЙ УЛИЦЕ
Действующие лица:
Гумми-Кот, поэт, редактор журнала «Остов». Глаза вареного судака. Тощ.
Пуффи, поэтесса с темпераментом и весом.
Портянкин, поэт, уволенный за пьянство из штабных писарей. Кошкодав. Ходит в студенческой тужурке.
Бриллиантин Вятич, поэт совершенно неизвестный, но служит в одной из фешенебельных канцелярий. Злоупотребляет фиксатуаром и неусыпно печется о проборе.
Макс Калошин[7], поэт, сделавший карьеру в веселых местах Парижа. Считается знатоком всех искусств, а в особенности — порнографических карточек. Любит молодежь.
Сергей Ерундецкий, специализировался на подробностях сексуальной жизни наших предков-славян.
Граф Дебелый, новоявленная знаменитость, подобранная в Париже на «внешних бульварах». Прическа парижских апашей.
Михаил Жасмин, тоже поэт и очень откровенный. Не любит женщин. Завит, нафабрен, нарумянен. На щеке мушка.
Действие происходит в Петербурге на Глазовской улице, в редакции «Остова».
Большая комната в первом этаже, в глубине — два окна. Обставлена комната с претензией на изящество и вкус. По стенам картины художников-модернистов — мазня, нежить и нечисть.
Посередине комнаты огромный стол, заваленный книгами и бумагами. Среди книг — «Жизнь животных» Брема, Ницше в изложении для детей младшего возраста и «Путеводитель по вертепам Парижа и Вены», составленный сообща современными русскими поэтами.
Редакционное заседание. Белая ночь. Все действующие лица на сцене»{140}.
Догадаться, кто здесь кто, не сложно. Гумми-Кот — это Гумилев; Пуффи — Тэффи; Портянкин — Потемкин; Макс Калошин — Волошин; Сергей Ерундецкий — Городецкий; граф Дебелый — А. Н. Толстой; Михаил Жасмин — Кузмин; Бриллиантин Вятич — Вячеслав Иванов.
И все же, несмотря на эти пародии и неудачу с «Островом», идею издавать или участвовать в издании поэтического журнала Гумилев не оставил, и когда осенью 1909 года на литературном горизонте появился журнал «Аполлон», главным редактором которого стал поэт, литературный критик и устроитель художественных выставок Сергей Маковский, Гумилев сыграл в нем очень заметную роль. Толстой, тогда еще находившийся в гумилевской орбите, вместе с ним «обсуждал планы завоевания русской литературы» и в «Аполлоне» был своим человеком.
«К проекту журнала Гумилев отнесся со свойственным ему пылом, — вспоминал позднее Маковский. — Мы стали встречаться все чаще, с ним и его друзьями — Михаилом Александровичем Кузминым, Алексеем Толстым, Ауслендером»{141}.
7
Позднее прозвище «Калошин» будут вести от галоши, якобы потерянной Волошиным во время дуэли с Гумилевым, но это неверно. Прозвище появилось раньше.