Все предыдущие горести можно сравнить с этим огромным несчастьем, как капли с Атлантическим океаном или волнами Адриатического моря. Более того, те горести, видимо, только предваряли скорбь: до меня как бы заранее доходили дым от печи огненной[23], жар этого несказанного пекла, пламень ежедневно пылающего страшного пожара. О невидимое, но испепеляющее пламя! Пламя, которое распространяется тайно, горит не истощаясь и иссушает сердце. Внешне кажется, что мы остаемся неопаленными, хотя пламя проникает до мозга костей, до самых глубин души. Однако, вижу я, чувства мои увели меня в сторону от предмета повествования: кесарь предстал передо мною, и скорбные воспоминания о кесаре влили в меня огромную скорбь.
Смахнув с глаз слезы и взяв себя в руки, я продолжу повествование и, как говорится в трагедии[24], буду иметь двойной повод для слез, в несчастье вспоминая о несчастьях. Ведь вести рассказ о таком императоре — значит вызвать воспоминания о добродетели этого великого человека и о его чудесных подвигах, а эти воспоминания исторгают у меня горячие слезы, и я рыдаю вместе со всей вселенной. Воспоминание о нем и рассказ о его царствовании для меня — источник слез, для других — напоминание о понесенной утрате. Итак[25], следует начать повествование о моем отце с того места, откуда это всего удобнее сделать, а удобнее всего оттуда, откуда мой рассказ будет наиболее ясным и соответствующим законам исторического сочинения.
Книга I
1. Мой отец, император Алексей, и до вступления на императорский престол принес большую пользу Ромейскому государству. Он начал службу еще при Романе Диогене[26]. Алексей был замечательный человек, своим бесстрашием превосходивший всех окружающих. В возрасте четырнадцати лет он стре-{56}мился принять участие в большой военной экспедиции против персов[27], которую предпринял император Диоген; в своем неудержимом стремлении Алексей разражался угрозами по адресу варваров и говорил, что в битве напоит свой меч их кровью. Таким воинственным был этот юноша. Однако самодержец Диоген не разрешил ему следовать за собой, ибо мать Алексея[28]переживала в то время глубокую скорбь: она оплакивала смерть своего первенца Мануила[29], совершившего во славу Ромейской державы великие и удивительные подвиги. Диоген не хотел лишить последнего утешения эту женщину, которая еще не знала, где ей похоронить первого сына, а уже отправляла на войну второго[30] и опасалась, как бы с юношей не случилось беды и смерть не настигла его в неведомом уголке земли. Поэтому Диоген заставил юношу Алексея вернуться к матери. Тогда, хотя и против воли, он был удален из рядов воинов[31], но пришло время, и перед ним открылся широкий простор для подвигов. И действительно, о мужестве Алексея свидетельствовали его успехи в борьбе с Руселем[32], которую он вел при императоре Михаиле Дуке[33] после низложения императора Диогена.
Этот кельт[34] был внесен в списки войска, но затем, чрезвычайно возгордившись своей счастливой судьбой, собрал вокруг себя значительные военные силы, в которые вошли частично его соплеменники, частично выходцы из различных других племен, и с этого времени превратился в грозного тирана[35]. В тот момент, когда ромейское владычество заколебалось, турки брали верх, а ромеи, как песок под ногами, отступали назад, Русель и напал на Ромейское государство. Русель обладал душой тирана, а тут печальное положение дел империи возбудило в нем стремление к тирании. Русель опустошил почти все восточные земли. И хотя на борьбу с ним были посланы многие полководцы, умудренные большим воинским опытом и прославившиеся мужеством, Русель взял верх над их многоопытностью. Русель то сам нападал, словно буря обрушиваясь на противника, то пользовался помощью турецких союзников. Не было возможности устоять перед его натиском: многие знатные люди оказались у него в плену, а их фаланги опрокинутыми.
В то время мой отец Алексей находился в подчинении и был младшим стратигом[36] у своего брата, которому было поручено командование и восточным и западным войском[37], и так как дела ромеев были плохи, а варвар словно молния поражал все и вся, было решено, что замечательный муж Алексей может стать достойным противником Руселя. Император Михаил назначил его стратигом-автократором[38]. Алексей призвал на помощь всю силу своего разума и приобретенный за короткое {57} время немалый опыт военачальника и воина. Благодаря большому трудолюбию и живому уму он достиг вершин военного искусства, сравнявшись с такими людьми, как знаменитый римлянин Эмилий Сципион и карфагенянин Ганнибал[39]. А ведь Алексей был очень молодой и, как говорится, «первой брадой опушенный». Немного дней потребовалось ему, чтобы захватить Руселя, подобно безудержному потоку нахлынувшего на ромейские земли, и привести в порядок восточные дела. Ведь он быстро соображал, что ему нужно делать, и еще быстрее осуществлял задуманное.
23
Анна пользуется распространенным библейским образом, «см. «Greek-english lexicon of the New Testament», s. v. κάμινος.
27
Имеется в виду поход Романа Диогена против сельджуков в 1071 г.,
закончившийся поражением византийцев при Манцикерте (см. Cahen,
28
Анна Далассина, мать Алексея I, была одной из активнейших сторонниц Романа Диогена. После низвержения Диогена она была предана суду по обвинению в том, что поддер-{440}живала переписку с низложенным императором. По решению суда Анна Далассина вместе с детьми была отправлена в ссылку (Nic. Br., I, 22).
29
Мануил Комнин был произведен Романом Диогеном в высокий придворный чин
куропалата (Attal., р. 138; Скабаланович,
30
31
По сообщению Никифора Вриенния (Nic. Br., I, 12), «доблестная и великая духом» Анна Далассина после смерти Мануила сама отправила Алексея к Роману Диогену. Алексей нагнал ромейское войско у Дорилея, но император отослал юношу назад.
32
Русель — предводитель норманнского отряда византийского войска. Во время
похода Исаака Комнина на турок (около 1073 г.) Русель поднял мятеж, разбил
посланное против него войско, взял в плен кесаря Иоанна Дуку и его сына
Андроника. Русель дошел до Константинополя, победил отряды Никифора Палеолога,
провозгласил византийским императором плененного им Иоанна Дуку, но вскоре
после этого сам попал в плен к туркам. Когда Руселя выкупили из плена, он
отправился в Анатолик, где продолжал борьбу с Византией. Тогда-то против него
и был послан Алексей. Следующие события, которые описывает Анна, относятся к
1073—1074 гг. (О Руселе см. Schlumberger,
33
Михаил VII Дука Парапинак (1071—1078), старший сын императора Константина Дуки и Евдокии. После пленения Романа Диогена в 1071 г. по настоянию кесаря Иоанна Дуки Михаил был провозглашен императором — соправителем своей матери Евдокии. Однако вскоре Евдокия была удалена {441} в монастырь, и Михаил получил единодержавную власть (Nic. Br., I, 18—20).
Византийские авторы (особенно Атталиат) постоянно упрекают Михаила в легкомыслии и неумении управлять государственными делами.
34
Под названием «кельты» (так же как и «латиняне») Анна, аналогично другим византийским авторам, подразумевает вообще «людей с Запада».
35
Слово тиран (τύραννος), как и производные от него, используются Анной и
другими византийскими писателями чаще всего в значении «мятежник», «узурпатор»,
«домогающийся власти» (по отношению к внутренним или внешним врагам империи).
Ср. Buckler,
36
37
Имеется в виду второй сын Анны Далассины Исаак Комнин, о котором Анна неоднократно упоминает в дальнейшем. Алексей участвовал в походе Исаака против турок, когда произошел мятеж Руселя и Исаак попал в плен к туркам (Nic. Br., II, 3—5; ср. прим. 32). По сообщению Вриенния, незадолго до этого похода Михаил Дука назначил Исаака доместиком восточных схол (о западных Никифор ничего не говорит).
Р. Гийан (Guilland,
38
39
Эта фраза представляет определенные трудности для понимания. В нашем переводе мы с явным насилием над правилами {442} греческого языка переводим οιος в значение οιον «как». Некоторые переводчики (Шопен, Доуэс) толкуют эту фразу следующим образом: «В военном опыте Алексей достиг вершин, свойственных лучшим римлянам, таким, как Эмилий Сципион, Ганнибал». Но тогда карфагенянин Ганнибал оказывается римлянином.