Все они сидели верхом на фессалийских конях[77], их железные латы и шлемы на головах сверкали, кони поводили ушами; бряцание щитов, блеск щитов и шлемов наводили {63} ужас. Находившийся в середине Вриенний, как Арей или древний гигант, на целый локоть возвышался над всеми, вызывая своим обликом изумление и страх. Вне строя, примерно на расстоянии двух стадий, расположились союзники — скифы[78], вооруженные по-варварски. Был отдан приказ: после того как покажется противник и труба призовет к битве, скифам тотчас атаковать врага с тыла и изматывать его непрерывным дождем стрел; остальным, плотно сомкнутым в ряды, всей тяжестью обрушиться на врага. Такой приказ отдал Вриенний своим войскам. Тем временем мой отец Алексей Комнин осмотрел местность и часть войска поместил в лощинах, а часть — лицом к лицу с войском Вриенния. Приготовив к бою обе части войска — спрятанную и стоявшую на открытом месте он окрылил словами и ободрил каждого воина. Алексей приказал расположенному в засаде отряду, после того как он окажется в тылу у противника, неожиданно напасть и всей силой ударить по правому флангу врага. Так называемых бессмертных и некоторых кельтов он оставил при себе и сам принял командование над ними. Над хоматинцами же и турками он поставил начальником Катакалона[79], приказав ему обратить все внимание на скифов и отбивать их удары.
Так обстояли дела. Как только войско Вриенния приблизилось к лощинам, по знаку моего отца Алексея с боевым кличем выскочили сидевшие в засаде воины. Своим неожиданным натиском они привели в замешательство противника и, поражая и убивая всех, кто попадался им под руку, обратили врагов в бегство[80]. Однако Иоанн Вриенний, брат военачальника «воспомнив бурную силу», исполнился гнева, повернул коня, одним ударом поверг наземь преследующего его воина — бессмертного, остановил отступающую фалангу, выстроил ее и дал отпор врагу. Бессмертные в свою очередь бросились в беспорядочное и безудержное бегство, а преследующие воины разили их.
Тем временем мой отец врезался в гущу врагов и, мужественно сражаясь, одерживал верх везде, где только ни появлялся, ранил и убивал каждого, кто подступал к нему. Алексей продолжал бешено сражаться, надеясь, что за ним следуют воины, которые прикрывают его. Когда же Алексей увидел, что его фаланга разбита и уже рассеяна, он собрал вокруг себя самых мужественных воинов (а было их всего шестеро) и решил с обнаженными мечами пробиться к Вриеннию, дерзко напасть на него, а если нужно, то и умереть вместе с ним.
Однако один из воинов, Феодот, человек, с детства находившийся в услужении у моего отца, воспротивился этому наме-{64}рению и выступил против такого рискованного замысла. И вот, переменив свое намерение, Алексей решил отойти на некоторое расстояние от войска Вриенния; он собрал лучших из обращенных в бегство воинов, построил их и принялся за дело. Но не успел мой отец еще отойти, как скифы с боевыми кликами стали теснить хоматинцев Катакалона. Они легко обратили их в бегство, а затем предались своему обычному делу — грабежам. Таково скифское племя: не разбив до конца неприятеля, не закрепив успеха, они, предаваясь грабежам, губят победу. И вот находившиеся в арьергарде войска Вриенния слуги в страхе перед скифами смешались с боевыми порядками. Непрерывный поток тех, кто бежал от скифов, вносил немалый беспорядок в боевой строй, и значки[81] смешались друг с другом. Пока все это происходило, мой отец Алексей, который, как я уже сказала, еще находился в расположении войска Вриенния, вдруг видит, как один из конюшенных Вриенния ведет императорского коня, украшенного пурпурной попоной и позолоченными бляхами; рядом же, согласно императорскому ритуалу, бежит свита с ромфеями[82].
Увидев это, Алексей спускает на лицо прикрепленное к шлему забрало и со своими шестью воинами (о них уже шла речь) стремительно на них нападает. Он повергает наземь конюшенного, захватывает императорского коня, захватывает также и ромфеи и незаметно выходит из расположения вражеского войска. Остановившись в безопасном месте, он послал громогласного глашатая, дал ему коня с золотыми бляхами и ромфеи, которые телохранители держат по обе стороны от императора, и приказал ему разъезжать по всему войску и кричать, что Вриенний пал.
Это известие заставило собраться отовсюду и вернуться многих рассеявшихся воинов великого доместика схол — моего отца, а других побудило к стойкости. Воины как вкопанные остановились там, где их застал голос глашатая, обратили назад свои взоры и были поражены неожиданным зрелищем. Что за странная была картина! Головы коней были обращены вперед, лица самих всадников повернуты назад, они не двигались вперед и не хотели повернуть назад, но были изумлены и приведены в недоумение всем происходящим[83]. Скифы же, мечтая о возвращении и находясь уже на пути домой, не собирались продолжать преследование; очутившись вдали от обеих армий, они где-то блуждали со своей добычей. Распространяемая глашатаем весть, что Вриенний схвачен и убит, вдохнула мужество в недавних трусов и беглецов. Это известие казалось достоверным благодаря тому, что повсюду показы-{66}вали коня с императорскими знаками, а ромфеи, можно сказать, возвещали о том, что находившийся под охраной Вриенний пал от неприятельской руки.
77
Фессалийские скакуны наряду с арабскими высоко ценились византийцами XII в. (см., например, свидетельства Продрома — PG, 133, col. 1336, 1407). {447}
78
Термином «скифы» византийские авторы обозначали народы, жившие в Северном
Причерноморье и на левобережье Дуная. В данном случае имеются в виду печенеги.
Об их участии в этой битве говорит Атталиат (Attal., р. 280; см. также:
Скабаланович,
79
У Вриенния — Константин Катакалон (Nic. Br., IV, 7). Может быть, это Константин Евфорвин Катакалон, чей сын Никифор стал в дальнейшем мужем Марии, дочери Алексея.
80
В описании расположения, а также сражения мятежных и императорских войск Анна допускает искажение текста сочинения Вриенния (Nic. Br., IV, 7). У Никифора Вриенния на две части (спрятанную и стоящую открыто) разделено войско Вриенния Старшего, у Анны — Алексея. У Вриенния отряд Алексея обрушился на наступающее войско Вриенния Старшего «как бы из засады» (ωσπερ απο ενέδρας) и чуть было (μικρου δεΐν) не обратил в бегство неприятеля. В «Алексиаде» отряд Алексея действительно выскакивает из засады и действительно обращает в бегство воинов Вриенния Старшего. Видимо, под сидящим в засаде отрядом Алексея Анна подразумевает ту часть ромейского войска, которую, по ее словам. Алексей поместил в лощинах. Но, как мы видели, это плод домыслов или ошибки писательницы.
81
Как и многие другие византийские писатели, Анна пользуется для обозначения
воинских значков (знамен) древним термином σημεΐον. До IX в. воинские значки
обычно назывались βάνδον, затем φλάμουλον. Значки, как правило, находились при
командирах и, видимые отовсюду, указывали воинам на местоположение их
начальника (см. Grosse,
83
Эта образная сцена — целиком плод художественного воображения Анны, которая вообще драматизирует рассказ Вриенния (см. Предисл., стр. 41—42).