Цепочка заканчивалась танцем пар. Вообще же пары то и дело сменялись и всякий раз подбирались по-иному. Кое-кто из мужчин запасся нитяными перчатками, но у большинства их не было, и перед началом танца руку, в которой должна была покоиться рука дамы, они обматывали куском полотна. По окончании танца все кавалеры отводили своих дам к лавкам или хотя бы к стене, благодарили за удовольствие и учтиво кланялись.
Алекто, которая любила танцевать, едва зазвучала музыка, уже не могла устоять на месте. Тем не менее ей нужно было дождаться, когда её пригласит Данафрид: ведь если бы она начала танцы с другим мужчиной, это дало бы повод для сплетен.
Но, как оказалось, Данафриду де Туар сейчас было вовсе не до танцев. Хвастаясь перед приятелями, он стал им показывать своего вороного жеребца, выведя его нарочно из конюшни, и выставив далеко вперёд ногу в ярко начищенном сапоге, рассказывал о новой сбруе, которую ему подарил герцог Ортенау.
И, когда к Алекто подошёл и поклонился Обер Видаль, она с довольным видом положила ему руку на плечо.
Разумеется, сидевшие на лавках старухи тотчас увидели это и зашептались. Но Алекто, вся в предвкушении танца, уже не замечала обращённых на неё укоризненных или осуждающих взглядов.
К огромной радости девушки, менестрель оказался отличным танцором: ловким, изящным и чрезвычайно любезным.
- Правду говорят, что талантливый человек талантлив во всём, - не удержалась, чтобы не похвалить Обера, Алекто, когда он вёл её в танце. – Скажите, Обер, чему вы научились раньше: пению или танцам? И где вы этому научились?
- Я родился и вырос в Дорестаде, – начал рассказывать о себе менестрель. – Ребёнком я снискал похвалы лучших учителей музыки и пения, и мне пророчили славу первого придворного музыканта. Но, как оказалось, у Судьбы были на меня другие планы. Мой отец разорился, и в одночасье мы превратились в обедневшую дворянскую семью. Мне пришлось уйти из родительского дома, прихватив с собой виолу, и стать странствующим менестрелем. Я исходил всю Фризию, немало побродил по дорогам Нейстрии и Арморика, то находя случайное пристанище в каком-нибудь замке, то забавляя простых людей в тавернах и на ярмарках. Мне, дворянину, приходится, как шуту, добывать себе пропитание пением и развлечениями...
Юноша умолк, а его лицо застыло, словно окаменело. Сейчас Обер казался человеком, перенёсшим десятки лет страданий и обид.
У Алекто, которая искоса с любопытством разглядывала менестреля, вдруг родилось странное желание. Ей хотелось и пожалеть Обера и вместе с тем признать его мужественность – недаром рядом с ним она почувствовала себя хрупкой и беззащитной. Отогнав смутившие её мысли, она, тем не менее, не сумела так же легко избавиться от тревожных сомнений: почему Дорестадец выбрал Дом папоротников?
- Расскажите, Обер, как вы попали на Раденн? – не выдержала Алекто.
- Герцог Ортенау, в замке которого я выступал, оказал мне добрую услугу: взял с собой на борт корабля, следующего на остров.
- Герцог Ортенау? Тогда вы, наверное, знакомы с мадам Радегундой?
- С любовницей герцога?
- Радегунда – его любовница? – Алекто не сдержала своего изумления.
- Когда герцог болел, она ухаживала за ним, а потом между ними вспыхнули чувства, которые мы, менестрели, в своих песнях называем «мечтой о блаженстве», – пояснил Обер. – Но, поскольку Его Светлость женат, мадам Радегунда остаётся подругой и усладой его сердца.
- О Бруидене да Ре вам рассказала мадам Радегунда? - не в силах преодолеть собственное любопытство, снова спросила Алекто.
Менестрель подтвердил её догадку:
- Мадам Радегунда родом с Раденна, хорошо знает остров и его жителей. Она так и сказала мне: «Если вам, Обер, повезёт выиграть музыкальные состязания, выберите в качестве награды пребывание в Доме папоротников. Владелицы поместья – добрые женщины, они не откажут вам в радушном приёме».
- Что ж, это правда, Бруиден да Ре славится своим гостеприимством, - согласилась с мнением Радегунды Алекто и тут же была вынуждена предупредить Обера: - Только не ждите, что в нашем доме вас будут угощать так же щедро, как в замке герцога Ортенау. К сожалению, Дом папоротников переживает сейчас не самые лучшие времена.
- Не беспокойтесь, мадемуазель, я это как-нибудь переживу, - с улыбкой поспешил успокоить её Обер. – Нам, странствующим музыкантам, порой приходится спать под открытым небом и подбирать крошки с господского стола...
Едва менестрель произнёс эти слова, как музыка зазвучала веселее, а пары закружились быстрее. Танцоры взяли девушек за талию, а танцорки, словно птицы, порхнули к ним объятия.