- Какова цена вашей услуги? – Правильно истолковав его намёк, осведомилась Бертрада.
Хильден назвал требуемую сумму и, не дав графине опомниться, бодро пообещал:
- Я возьмусь за это дело немедленно! – Он даже потёр ладони от удовольствия. – Договор с подписью графа Харибальда де Лармор у вас?
- Сейчас принесу, - с этими словами Бертрада вышла из-за стола.
Проводив её глазами до лестницы, мэтр Хильден увидел стоявшую у двери Алекто. Не будучи уверенным в том, что девушка слышала не весь разговор, адвокат заметно смутился. Но затем, преодолев смущение, спросил:
- Мадемуазель, разве вы не разделите с нами трапезу в память о вашей тёте Арогасте?
- Мэтр, я хочу поговорить с вами о человеке, которого моя мать наняла управляющим по вашей настоятельной просьбе, - прямо заявила Алекто, не двигаясь с места. – Как давно вы знакомы с Сораном? Где, в каких семьях он служил мажордомом до того, как приехал на Раденн?
- К чему все эти вопросы, мадемуазель? – Мэтр Хильден недовольно выгнул бровь. – Вы недовольны тем, как мессир Соран относится к своим обязанностям мажордома?
- Я подозреваю Сорана в склонности к воровству, - выпалила Алекто, дав себе слово говорить с адвокатом начистоту.
- Это очень серьёзное обвинение, - заметил Хильден весьма сухо. Или, может, как показалось Алекто, он пытался за этой сухостью скрыть своё беспокойство?
Алекто не успела ответить ему: сзади кто-то потянул её за рукав. Девушка обернулась и увидела взволнованное раскрасневшееся лицо Катрин.
- Мадемуазель, вы можете уделить мне минуту вашего времени? – Служанка смотрела на Алекто с горячей мольбой, так что ей невозможно было отказать.
Извинившись перед адвокатом и пообещав продолжить разговор, Алекто последовала за ней в гостиную.
- Я услышала, как вы называли имя Сорана, - шёпотом заговорила Катрин, - и подумала, что вам нужно узнать кое-что о нём. Он очень странный человек! Когда вы с мадам графиней ушли в церковь, Соран бросился снимать все картины, которые висят над лестницей. Я наблюдала за ним отсюда, из тени, и он меня не видел. Зато я видела, как он разглядывал каждую картину со всех сторон и даже прощупывал их, как будто что-то искал.
Алекто, заинтригованная, поднялась по лестнице; стены над ней были увешаны портретами бывших владельцев Дома папоротников – графов Лармор, их жён, их детей. На некоторых были изображены также представители нейстрийской ветви рода: больше воины, рыцари, нежели оседлые дворяне, никогда не покидавшие пределов своего феода. Разглядывая застывшие в вечности лица, Алекто поймала себя на мысли, что прежде не обращала на них никакого внимания. Все эти люди были её предками или дальними родственниками, а она с детства привыкла воспринимать их портреты как непременную неотъемлемую часть домашнего интерьера.
Не переставая думать о таинственной Аталии, Алекто пыталась разгадать, какой из женских ликов, изображённых на портретах, принадлежит ей.
- И он нашёл то, что искал? – наконец, вспомнив о Соране и поправляя косо висевший портрет, обратилась Алекто к служанке.
- Нет, мадемуазель, не нашёл, - ответила Катрин, мотнув головой, от чего из-под её холщового чепца выпрыгнули тугие рыжие кудряшки. – Не нашёл и так разозлился, что начал ругаться на чём свет стоит! Правду говорю, мадемуазель: топал ногами и чертыхался похлеще нашего истопника, пропойцы Дидье...
Ещё одно полезное наблюдение не в пользу Сорана, - заметила про себя Алекто и тут услышала разговор в гостиной.
Оказалось, мэтр Хильден решил откланяться, и мадам Бертрада вышла, чтобы проводить его до двери.
- Мэтр, - прощаясь, графиня протянула адвокату аккуратно свёрнутый в трубочку свиток, - прошу вас, берегите эту бумагу как зеницу ока.
- Я не подведу вас, мадам, - пообещал Хильден – и тугой свиток с гербовой печатью исчез в складках рукавов его роскошного жиппона.
- Мэтр Хильден, а ведь мы не закончили наш разговор! – крикнула Алекто и быстро спустилась по лестнице.
- Простите, мадемуазель, но мне пора! – засуетился адвокат, кутаясь в дорожный плащ, поданный слугой. – Уже темнеет, а в ночи, как вы знаете, дорогу не разглядеть. Нужно поторопиться!
После этих слов Хильден, не дожидаясь ответа Алекто, едва ли не бегом бросился к поджидавшему его экипажу.
Солнце уже закатилось, и только над дальними холмами тянулась широкая полоса, которая залила кровли дома алым светом. Отблески вечерней зарницы трепетали на лицах двух женщин, стоявших на крыльце дома и задумчиво смотревших вслед удаляющемуся экипажу.