На лице лекаря появилась злобная гримаса, которую игра света сделала особенно отвратительной.
- Перед самой смертью Мартина сказала о том, что некто уговаривал её подождать ещё немного. Она ведь говорила о вас, правда? Что вы ей обещали в обмен на её молчание? – спросила Алекто.
- Когда десять лет назад, в разгар лихорадки, я прибыл на Раденн, семья Мартины была одной из первых, обратившихся ко мне за помощью. Увы, мне не удалось спасти её мужа и сына, зато Мартина справилась с тяжёлой болезнью. За время лечения она имела возможность приглядеться ко мне и однажды прямо спросила, не родственник ли я графа Вальдульфа де Лармор. Сказала, что хорошо помнит, как граф выглядел в моём возрасте, и что я очень похож на него. Думаю, Мартина уже тогда догадалась, в какой степени родства я состоял с графом Вальдульфом и для чего появился на Раденне. Мне пришлось пообещать ей место горничной в Доме папоротников, а, кроме того, все эти десять лет Мартина исправно получала от меня запрошенную ею сумму денег. И никто из её соседей не задумывался об источнике благополучия бедной вдовы...
Губы Готье снова искривились в злобной ухмылке.
- А потом у неё вдруг пробудилась совесть, – продолжил он. – Она стала говорить, что её терпение истощается и что однажды она не выдержит и расскажет правду обо мне мадам Бертраде. В тот день, когда отпевали Мадобода, я следил за вами, кузина, и видел, как вы разговаривали с Мартиной. Чутьё подсказало мне, что она позвала вас к себе, и, едва не столкнувшись с вами нос к носу во дворе её дома, понял, что не ошибся. Я боялся лишь одного: что яд в чаше с элем будет действовать медленнее, чем язык Мартины. И, когда в моём присутствии вы сказали мадам Бертраде, что перед смертью Мартина говорила о какой-то картине и только, у меня гора с плеч спала. Я убедил вас, что она произнесла это слово в бреду, и поначалу сам в это поверил. Но потом меня осенило и я вдруг понял, что в этом коротком слове заключалось важное послание. Мартина подсказывала вам место тайника. Того самого тайника, на поиски которого я потратил не один год!
- И тогда вы велели Сорану... то есть своему родственнику Эсташу де Бо искать тайник за портретами, которые висят над лестницей в нашей гостиной, – вставила Алекто, обнаруживая свою осведомлённость.
Как и можно было предположить, удивлению Готье-Дагоберта не было пределов:
- Как вы узнали об Эсташе де Бо?
- У меня тоже есть тайны, – ответила Алекто, радуясь в душе, что сумела произвести впечатление не только на злодея, но и на всех, кто слышал её слова. Ободрённая этим, девушка продолжила: – Так, значит, вы признаётесь в том, что убили Мадобода и Мартину? Вам требовалось освободить место мажордома в нашем доме для того, чтобы его мог занять ваш родственник...
- Мой дядя, по материнской линии, – вставил Готье, уточняя.
- Вы с лёгкостью добились своего, – вела дальше Алекто, сделав вид, что не обратила внимание на замечание лекаря, – и тогда на Раденне появился человек, которого мэтр Хильден представил нам как своего приятеля Сорана. Скажите, убийство адвоката из Лютеции тоже ваших рук дело?
- После убийства вдовы пекаря и мадам Арогасты адвокат стал проявлять сильное беспокойство. Как человек, вовлечённый в преступную сделку, он испугался, что его тоже заставят замолчать. Навсегда. Мэтр собирался спешно покинуть остров, но ни у меня, ни у моего дяди Эсташа не было уверенности в том, что он не выдаст нас, когда окажется в Лютеции. Дядя договорился с ним о встрече у Красного холма, а у бедолаги адвоката не было даже предчувствия, что его заманивают в смертельную западню...
- За что вы убили мадам Арогасту? Чем она-то вам помешала? – в разговор вступила графиня де Лармор. – Или, может, вы скажете, что моя сестра также была участницей вашего злодейского сговора?
- Нет-нет-нет, – Готье-Дагоберт протестующе выставил ладонь свободной руки. – Вы заблуждаетесь! К убийству мадам Арогасты мы с дядей не имеем никакого отношения! Мы, конечно, знали о существовании ваших сестёр, но они не были помехой в наших планах. Пожизненное содержание им обещал мой дядюшка Харибальд, к новому же владельцу Дома папоротников, то есть ко мне, это никак не относилось бы...
- Простите, а по какому праву вы называете себя новым владельцем имения, которое принадлежит графине де Лармор и её дочери Алекто? – не выдержав, подал голос Эд де Туар.