Я удивленно подняла глаза:
— А мне сказали, что ты беременна. — Она тихо рассмеялась:
— Нет, наш с тобой план и заключался в том, чтобы остаться невинными и, используя это как аргумент, потребовать развод в главном Храме Абераннии. Есть же такое правило, что если супруга остается невинной и требует развод, то никто не имеет право отказать ей. Это Аннария ждет ребенка от моего мужа.
— Слу-ушай, какая же Аннария молодец! — я даже шить перестала, но потом нахмурилась. — А почему она это делает? Какой ей в этом резон?
— Ее когда-то от голода спасла моя мама, а когда мама умерла отец, а потом и сводный брат насиловали ее в свое удовольствие, поэтому она решила помогать мне и отмстить Рисвальду, да и я ей пообещала, что дам денег за помощь. — Лия кивнула мне головой. — Да, ей доверять можно, но не все. Ты сама всегда твердишь: доверяй, но проверяй!
— Конечно! — и опять принялась за шитье. Оказывается, Абия по характеру и поступкам мне ближе, чем я думала. Я искренне восхищалась ей, даже немного завидовала ее храбрости и решительности.
— Аби, чтобы бежать нам надо сделать две вещи: 1. Составить завещания. 2. Взять выписки из книги Бракосочетаний в Храме, где мы венчались.
Этими словами она ввела меня в ступор: а где мы венчались? Кто будет составлять нам завещания? И вообще отпустят ли нас бароны одних, чтобы сделать нам нужные дела? Я осторожно сказала:
— Где мы венчались, знаешь?
— В церкви нашего поместья, достаточно будет заплатить жрецу, он даст выписки.
— Хорошо, допустим, я смогу это сделать, а как нам попасть к тому, кто составляет завещания?
— Завещания мы можем написать и здесь, заверить у нотариуса проще простого. — Я иронично заломила бровь: проще простого? С нашими баронами?
— Ты у нас центр идей, вот и придумай! — рассердилась Лия. Я отложила шитье, встала и положила руку ей на плечо, чуть сжав, примиряющее сказала:
— Обязательно чего-нибудь придумаю, а на днях займусь добыванием наших свидетельств о браке. Но, Лия, зачем составлять завещания, мы ж помирать не собираемся.
— А затем, Аби, — она легонько щелкнула меня по носу, — чтобы баронам не выгодно было нас держать, так они ничего не получат точно.
Внутри меня заворочался нехороший червячок, я подумала, хоть и не сказала вслух: «Ой, не знаю, не знаю! Как же мне все это не нравится».
Глава 4
Этой ночью я осталась у Лии, проговорили с ней за полночь. Я призналась, что совсем не «помню» письмо и чтение, и Лия предложила мне дать несколько уроков, а потом и вовсе сказала, чтобы полностью переходила к ней, даже комнату выделила, обустройством которой мне нужно было заняться сегодня, но этой ночью мне пришлось спать на диване в гостиной, потому как возвращаться по темноте, да через черный ход мне совсем не хотелось.
Проснулась с первыми лучами солнца. Первое, что мне захотелось сделать, это рассмотреть себя в зеркале. Хотя я и рассматривала себя в воде, но вода с точностью передать не может черты лица, а зеркала прислуге не положены. Поэтому откинув шторы, чтобы было побольше света, подошла к зеркалу гостиной. Я пристально и придирчиво вгляделась в свое лицо, сейчас мне казалось оно немного иным, чем поначалу, только не могу понять, чем? Это тот же овал «сердечко» без удлиненного подбородка, очень такой приятный; губы чуть полноватые, о таких французы говорят «созданы для поцелуев», аристократический тонкий нос, брови, крыльями птиц удивленно ложатся над глазами… Да, изменились именно глаза. Нет, не цвет, точнее, не совсем — если на реке они были отчетливо серо-зеленые, то сейчас они больше темно-серые, с легкой голубизной, а зеленая дымка мелькает где-то там, на периферии смены эмоций. Я чуть улыбнулась себе в зеркале — голубизна и зелень усилились, губы прихотливо изогнулись в прожигающей сердце усмешке. А вот стерла улыбку, специально подумав о Орванне, мгновенно глаза заледенели, сталь с примесью льда, очень холодный взгляд, обжигающий.