Проснулась, когда солнце заливало яркими лучами все вокруг, даря свое живительное тепло и людям, и животным, и растением, и всякой твари. Жарис, услышав, как я зашевелилась, оглянулся с улыбкой:
— Выспалась, соня? — Вернула ему улыбку:
— Да, спасибо. В таком экипаже ездить одно удовольствие: и выспаться можно, и приехать куда нужно.
Мужчина лукаво добавил:
— А какой хороший возничий, цены ему нет! — Рассмеялись вместе.
— Себя не похвалишь, никто не похвалит, Жарис? — Он кивнул мне вместо ответа, направляя упряжку к воротам города.
Жарис оставил меня на рынке, сам уехал по порученным делам, пожелав на прощание разрешения всех проблем семьи. Оглядевшись кругом, направилась к ближайшей каретной стоянке — мне был нужен экипаж. Нашла чуть потрепанное ландо с откидным верхом, сторговалась за поездку до поместья барона де ла Барра с заездом в Храм города Тринибора десять серебряных монет. Если все сложится удачно, то вечером я буду в своем поместье, то есть поместье Абеларии.
Мне так хотелось хоть что-нибудь дополнительно узнать о семье Абеларии, что я сразу же задала вопрос:
— Вы знаете родственников барона де ла Барра? Мне нужно в поместье барона. — Мужчина что-то промычал, что я поняла за согласие, и опять замолчал. — А Вы баронессу знаете?
Он кивнул головой, вовсе сбив меня с толку. То ли кучер попался какой-то молчаливый и на мои вопросы отвечал односложно, искоса поглядывая на меня, то ли родичи баронессы те еще гады, что не только Аби, но другим успели нагадить, и даже малознакомый кучер о них не хочет говорить, обронив только:
— С такими господами никто не хочет связываться, мадмуазель, себе дороже. — Ладно, разберемся, где наша не пропадала.
В Храм Тринибора мы прибыли после обеда. Склонившись, достала незаметно для кучера плотно увязанный платочек с золотыми, сжав его в кулаке, слезла с экипажа и пошла в Храм.
В здании было прохладно и немного сумрачно, свет вливался только через высокие стрельчатые окна, ложась яркими солнечными пятнами на мраморном полу, отражаясь на золотых или позолоченных высоких подсвечниках, такой же росписи и фигурах Светлых Богов. Свечи, зажженные на огромнейшей поставке перед статуями Валура и Валуры, горели ровно, огоньки иногда чуть покачивались от пробегавшего по ним потока воздуха. Я засмотрелась и не заметила, когда подошел жрец, очнулась только когда он кашлянул. Испуганно дернувшись, отвесила ему низкий поклон:
— Здравствуйте, — и тут зависла, не зная, как обратится к священнику, не батюшка же. — Э-ээ, меня привела нужда в этот Храм. — Жрец подозрительно на меня посмотрел и сделал жест последовать за ним, и, развернувшись, пошел к незаметной дверце.
Мы вошли в небольшую комнату, хорошо освещенную солнцем, а открытая створка окна впускала сюда достаточно воздуха. Затворив дверь за мной, он предложил мне кресло, подле стола, а сам уселся за удобный письменный стол, столешница которого была залакирована темным прозрачным лаком, и завалена бумагами в аккуратных стопках.
— Чем же я могу помочь тебе, дщерь моя? — Я подняла глаза на священника: седеющие темные волосы, пронзительные темно-серые глаза, крючковатый нос, узковатые твердые на вид губы и ухоженные руки. Такой служитель никогда в накладе не останется, какой-нибудь кусок, но урвет. Я вздохнула:
— Я не знаю, как к Вам обратиться. — Чуть пожав плечами, он сказал:
— Прихожанам необязательно знать наши имена, называйте, как всегда, Ваше Святейшество.
— Ваше Святейшество, случилось ужасное происшествие, в которое вмешали меня и мою подругу. — Сделала паузу, посмотрев на жреца. Он внимательно слушал. — Недавно нас насильно забрали замуж, и венчали в этом Храме. Я смогла убежать, изменив личность, а она нет. Нам нужны бумаги — свидетельства о бракосочетании.
— Как я могу тебе поверить, может, ты лжешь? — Я сглотнула — он прав, у меня нет документов, удостоверяющих личность.
— Ваше Святейшество, просто проверьте в книге записей браков фамилии и убедитесь, что я говорю правду. Я ведь не говорю о разводе, а о том, что нам нужны свидетельства о браке, ведь их можно дать обеим сторонам, не так ли? — Он качнул головой, но продолжил сидеть. Я достала платочек и, осторожно развязав его в кармане платья, взяла десять золотых и положила перед Жрецом. — Вы ведь не откажите в помощи женщине и дадите копию документов.