Еще промаявшись некоторое время, пытаясь найти служанку, которую Орванн назвал Белль и совсем отчаявшись, увидел ее за кустом. Кинувшись за ней, он не нашел ее, только топот убегающих ног и шорох листвы. Тут уже не до конфиденциальности, ей грозила опасность, а его внутреннее я, которое горячо приняло девушку, буквально вопило о том, что необходимо спасти Белль, а разум добавлял, что она и ее подруга — свидетели по делу барона. Поэтому пройдясь по саду, Арвиаль незаметно нашел Лиона, который в это время сидел в подсобке с еще одним садовником. Агент вытаращил глаза, шеф никогда так не делал, поэтому, когда герцог поманил его, послушно вышел. Арвиаль безо всяких предисловий приказал:
— Здесь есть служанка Белль, помоги ей с подругой сбежать и привези их ко мне, они будут главными свидетелями.
Лион согласно мотнул головой и ошарашенный вновь зашел в подсобку. Второй садовник спросил с подозрением:
— Чего это тебя позвали? — Лион ответил немного небрежно:
— Понравилось, как я работаю, Его Светлость пригласили меня в свой сад в качестве главного садовника. — У мужчины глаза чуть не вылезли:
— А ты, ну, а ты, что сказал?
— Подумаю! Сразу согласишься, потом медяками платить будет, а мне нужна достойная оплата, же тебе рассказывал, что жениться собираюсь …
Уже дома, после праздника, Арвиаль метался и сам себе удивлялся: как могла простая служанка так глубоко запасть ему, затронув мечты. Потом он отодвинул свои чувства и все прочее на задний план: девушек нужно спасти — они ниточка к барону и его темным делишкам.
Я просыпалась долго и тяжело: ужасно болела голова, затекло тело, особенно руки. Открыв глаза, я не могла понять ни где нахожусь, ни зачем. Лишь спустя минут пять стала вспоминать, что со мной произошло и липкий страх сжал когтистой лапкой мое сердце мне конец. Я дернулась, чтобы встать и поняла, что на руках и ногах что-то вроде кандалов на короткой цепи. Кое-как, опираясь на руки, приняла вертикальное положение и осмотрелась. Факел, горевший у двери, освещал камерц. Да, это была обычная темница — сырая, каменная, холодная, размером примерно четырнадцать квадратов, без окон. Я лежала, а теперь сижу на соломе не первой свежести. Сердце нещадно ныло об упущенной возможности спастись, а Арвиаль так и не дождался встречи с моими сведениями.
Немного поныв, успокоилась и стала думать, как удрать. Для начала осмотрела свои кандалы, которые запирались на замки, попробуем их шпильками открыть, благо этого добра у меня на голове штук двадцать. Но для начала нужно понять время суток, чтобы случайно кто-нибудь не зашел, когда буду ковырять в замках. Сейчас, скорее всего, утро, и в любой момент могут явиться бароны или прислуга — меня точно морить голодом не должны, ведь продавать собираются в гарем будущего правителя Вамриля.
Прошло еще около часа, я даже задремала, когда послышался скрип отворяемой двери. Подняв глаза, я внутренне содрогнулась: зашел мой личный кошмар из этого замка — Орванн. От его недружелюбного взгляда я поежилась и отодвинулась к самой стене. Мужчина подошел еще ближе, буквально уткнулся в меня так, что меня распластало по стене, и зарычал:
— Откуда ты знаешь герцога Арвиаля? Как он здесь оказался? Кто его шпион? — сыпал вопросами, пытаясь взять с ходу, только меня на испуг не взять. А для начала «успокоила» барона:
— Не ори на меня, я тебе не жена, тем более сам признался, что знаешь, кто я. И эти оковы, — я потрясла позвякивающими «украшениями», — незаконно одеты. Снимай!
Желваки заходи на его лице, но он отодвинулся и, сдерживая напор бешенства, проговорил с угрозой:
— Не заставляй меня применять силу, Белль, последствия ты знаешь. — Я сглотнула — с него станется. Он повторил. — Откуда знаешь герцога?
Я пожала плечами:
— Вы пригласили его, понесла поднос с едой, ты же сам видел, а лично кто ж служанку будет знакомить с высоким господином? До вчерашнего праздника я даже и не видела его никогда.
— Хорошо, допустим. Чего ты на него смотрела как сучка на кобеля?
Тут мои глаза округлились и челюсть отпала: ничего себе сравнения, совсем края потерял?! Хотела огрызнуться, но мне пришла в голову мысль — он же ревнует! Как пить дать, ревнует! Ну погоди! Я, напустив на лицо смущения, чуть дрожа голосом, ответила: