— А почему бы нам не принести воды с колодца и не полоскать их прямо в прачечной?
— Ты соскучилась по ласкам хозяйских сынков? Или тебе понравилось, как они колотят? Колодец же во дворе, а эти рыжие дьяволы тоже там околачиваются. Мы всегда ходим полоскать на речку, чтобы с ними не сталкиваться, иначе беды не оберешься.
— А как же в замке убираются горничные. — Она усмехнулась:
— Они привычные. Ты же знаешь закон хозяина: все дети, рожденные от него или сыновей, признаются законными, только вот хозяин отбирает их, если женщина вздумает уходить. У Нисаты двое мальчиков от сыновей хозяина, у Нельны две дочки и мальчик, у Гары сын, Салина и Торина пока удачно избегают беременности.
— А почему не уходят?
— Где работать? Мы же только на словах свободные, а по сути, принадлежим баронам фон Лабор с потрохами. Что хотят, то и делают с крестьянами. — Я только покачала головой и вслед за великим классиком сказала про себя: ужасный век, ужасные сердца!
К реке пришли минут через 10. Река достаточно широкая, другой берег еле видно, и течение приличное. На несколько метров вглубь реки заходил специальный помост. Но Катария сказала:
— Пойдем чуть дальше.
— Зачем? Пошли на помост, там пополощем.
— Там течение сильное, рвет из рук.
— Так река спокойная.
— Говорю тебе, пошли сюда, — и увела меня в бок, в тихую заводь с песчаный дном. — Разувайся, заходи в реку.
Я зашла в воду по колено, склонилась, чтобы окунуть белье и чуть не закричала: в воде отразилась не я, не мое лицо. Выронила простынь. Это же не мое лицо! Я смуглая, черноволосая! Кто это?
Громко кричать или говорить боялась, рядом была Катария, которая бы сразу растрезвонила, что у меня с головой не в порядке или что похуже. Приходилось, молча давиться своим шоком, запивая его слезами. Катария оглянулась, увидела мои слезы и поняла по-своему, — выловив мою простынь, пополоскала, затем осторожно вывела меня на берег:
— Белль, посиди, приди в себя, — а сама куда-то побежала.
Первый шок прошел. Я задумалась. Получается, я вселилась в тело другой девушки, а то мое тело умерло? Нет, это тело очень даже красивое: стройная фигура, рыжеватые волосы, серо-зеленые глаза, очень симпатичное лицо. Да, этим баронам было на что позариться. Мне грозит опасность. Ни за какие блага мира нельзя признаваться, что я живу в теле этой девушки. Позовут экзорциста и изгонят. Или хуже, на костре сожгут, как ведьму. Умирать совсем не хотелось. Нет, пусть и не надеются, такого подарка, как моя смерть они не дождутся. Надо срочно заняться полосканием. Влезла в воду, стала полоскать белье, и пока пришла Катария с каким-то пузырьком, я переполоскала корзину белья.
— Успокоилась? Я тебе принесла снадобье, госпожа говорила тебе давать. На, сделай глоток. — Я отпила и поблагодарила. — Откровенно говоря, я думала, что ты не выживешь. Уж очень тебя побили.
Я промолчала. Прихватив белье, залезла в воду. Мне хотелось ей ответить: так Абия, бедняжка, и не выдержала, померла, а меня закинуло в ее тело. Много знаешь, держи язык за зубами, иначе расплачиваться придется своей головой — собственный жизненный опыт.
Глава 3
Многого я не могла спросить у новоявленной подруги или у слуг, меня бы сочли сумасшедшей, не знающей элементарного, а управляющий и вовсе не захотел бы держать меня (кому нужна чокнутая служанка?!), а знания были необходимы. К сожалению, память Абии оказалась для меня по непонятным причинам закрытой, хотя во всех фэнтези авторы в один голос утверждали об обратном, а может, я не правильная попаданка?
После изнуряющего дня, быстрого ужина с расспросами о произошедшем (как будто я что-то знала об этом или помнила!), попросила подругу отвести меня в место для омовения. Катария удивленно вскинула на меня глаза:
— Ты раньше так не выражалась! — приглашая жестом, следовать за ней.
— Как так? — не поняла я, направляясь по плохо освещенному коридору за ней.
— Такими словами, как господа — место для омовения. — Повторила она за мной казалось бы простую фразу. М-да, попалась.
— Я ведь и еще не так могу выражаться, могу совсем как господа говорить, разве ты не знала? — Девушка пожала плечами: