– Я заметил, – процедил Аспирин сквозь зубы.
– Правда, – девочка вздохнула. – У меня никого нет. Кроме Мишутки.
Аспирин вздрогнул. Девочка неслышно подошла. Взяла поднос с грязной посудой, двинулась на кухню.
– Погоди! – крикнул Аспирин ей в спину. – Как тебя все-таки зовут?
Снова грохнул гром. За секунду до этого молния осветила темную комнату, японский календарь на стене, корешки книг на полках и бледное девочкино лицо.
– Алена, – сказала она осторожно, как человек, который только что выдумал себе имя и не уверен, годится ли оно.
– Врешь, – сказал Аспирин.
Девочка пожала плечами и вышла из комнаты.
Аспирин потряс головой. Наваждение продолжалось. Подрагивали стекла под порывами ветра. На кухне деликатно позвякивали посудой.
Как он мог заснуть? Вот так все бросить, напиться... Она привела бы кого угодно... своих хозяев, или кто там ее послал...
– Эй! – хрипло крикнул Аспирин, стараясь, чтобы голос дотянулся до кухни. – А ключи от квартиры ты где взяла?
– У тебя в кармане куртки, – ответил невозмутимый голос. – В прихожей.
Он преодолел головокружение и встал.
– А сейчас они где? Где, я спрашиваю?
– Там же. Я их обратно положила...
Шум воды из крана, звук вилки, которую уронили в железную раковину.
– Учти, – сказал Аспирин сквозь зубы. – Замки я завтра поменяю – оба. А квартира будет на сигнализации, и кода ты не знаешь... А деньги? Где ты взяла деньги?!
– Сорок пять.
– Что – сорок пять?
– Код сигнализации – сорок пять, ты так и оставил, забыл перевести на нули... А деньги я взяла там же, в кармане, сдачу положила обратно.
Шум воды прекратился. Аспирин вошел в кухню. Девочка стояла перед опустевшей и очень чистой раковиной, небрежно вытирала руки полотенцем.
– Там консьержка, которая сегодня дежурит, другая, тетя Света. Мы с ней познакомились. Я сказала, что я твоя дочка из Первомайска. Она очень удивилась...
– Сейчас ты уйдешь, – тихо и твердо сказал Аспирин.
– Куда? В дождь? В грозу?
– К чертям под задницу! Меня не волнует.
Алена улыбнулась:
– У тебя большая двухкомнатная квартира... Некоторые люди годами в коммуналках живут. По четверо в одной каморке. А тебе жалко бездомного ребенка пустить. Хотя живешь один, и места у тебя – завались.
– Все. Я вызываю милицию, – Аспирин развернулся, чтобы идти в комнату.
– Звони, – пробормотала Алена ему в спину. – Я скажу, что ты заставлял меня ходить перед тобой голой. И принимать всякие позы. А за это кормил. И еще...
Он развернулся и влепил ей пощечину – так, что мерзавка отлетела и врезалась спиной в кухонную мойку. Больше ничего не слушая и ни на что не глядя, Аспирин почти бегом бросился в ванную, включил горячую воду и сунул руки под кран – смыть, стереть ощущение ее лица под ладонью.
В кухне было тихо. Снаружи молотил дождь по жестяным козырькам. Аспирин сорвал с крючка полотенце:
– Заслужила! А не уберешься сейчас, получишь еще!
Девочка стояла там, где он ее оставил. На футболку с надписью «Krakow. Learning to fly» уже упали – и продолжали падать – крупные капли крови из носа и почти невидимые капли слез.
Вот так и ловят идиотов, подумал Аспирин. Сидят в переходах с младенцами. Подсылают маленьких аленушек, а ты, считающий себя умным, на поверку оказываешься простаком и лохом...
За окном грохнуло так, что снова заверещали насколько машин у подъезда.
– Чего тебе от меня надо? – рявкнул Аспирин, пытаясь злостью вытеснить все другие чувства. – Дочка, да? От Любы из Первомайска? Да как твой язык поганый повернулся! Тварь ты брехливая! Пошла вон!
– Очень хорошо, – сказала девочка сдавленным от слез голосом. – Давай... я спущусь к тете Свете, скажу, что ты напился, избил меня и выгнал... Пусть хоть в каморке меня приютит...
У Аспирина пол качнулся под ногами. Несколько секунд он стоял, с ненавистью глядя в ее бледное, залитое слезами и кровью лицо, потом побрел в комнату и взял телефонную трубку.
Куда звонить? Кому звонить? Что объяснять?
В квартире сделалось темно, как поздним вечером. Аспирин, решившись, уже почти набрал ноль-два, когда вслед за очередным ударом грома послышался звонок в дверь.
Вискас вернулся?
А эта стерва стоит на кухне с разбитым носом, в футболке, испачканной кровью, стоит и ревет...
А вдруг это хозяева девчонки, те самые, что ее подослали?
Аспирин метнулся к двери и задвинул засов. Пусть у них дрель, пусть дубликаты ключей, пусть автоген, в конце концов – он успеет позвонить ноль-два и достать пистолет. Пусть приходят...
Звонок повторился. Аспирин, поднявшись на цыпочки, шарил рукой по верхней полке шкафа. Где?! Вот, вот он... пыльная рукоятка... давно не тренировался... Не ко времени, да и духу не всегда хватает – пистолет нелегальный, разрешения нет, купил сдуру...
Или не сдуру?
– Не открывай, – сказали у Аспирина за спиной. Он вдруг вспомнил – идиот! – что девчонка стоит и наблюдает за его манипуляциями, и если увидит оружие – стукнет ментам при первой же возможности: «Дяденьки милиционеры, у него ствол припрятан!».
Он быстро отдернул руку. Вытер о штаны. Девчонка прожженная – наверное, уже догадалась... «Дяденьки милиционеры, посмотрите у него на антресолях!»
Звонок прозвучал в третий раз – длинно и настойчиво. Что со мной стало за прошедшие сутки, подумал Аспирин. Я совсем слетел с катушек. Может, это пришел почтальон. Или консьержка тетя Света. Что такое есть в этой девчонке, что из-за нее я глупею: вместо того, чтобы поскорее выбраться из дерьма, все глубже в него забираюсь...
Он поднял стальной язычок, прикрывающий стеклышко «глазка», и тут же вообразил, как пришелец снаружи подносит к стеклышку дуло пистолета. Он мигнул; увидел искаженный линзами коридор и человеческую фигуру в двух шагах от двери. Уже хорошо – пластырем «глазок» не заклеили и ладонью не прикрыли, и лампу в коридоре не выкрутили...
Пришел незнакомый мужчина. Это все, что Аспирин смог определить.
– Кто там? – спросил он тоном человека, которого побеспокоили понапрасну.