– Я ухожу, – сказал ей Аспирин. – Одевайся и марш на улицу. Одну в квартире я тебя не оставлю.
– А куда мне? – спросила она сонно.
– Куда хочешь. Гуляй на детской площадке. Детям полезен свежий воздух… Быстрее, у меня машина под домом!
– Можно мне с тобой? – спросила девочка из ванной.
– Нет. Я иду на работу.
– Ой, у меня брюки не высохли…
– Надевай как есть. Или иди без штанов.
– Можно, я останусь…
– Нет.
– А можно, я посижу у тебя на работе? Тихо-тихо…
– Я сказал, где ты будешь сидеть! – рявкнул Аспирин, нащупывая в кармане куртки ключи. – Во дворе на лавочке!
Девочка вышла из ванной. Темные пятна на футболке отстирались не совсем – если присмотреться, было видно, куда капала кровь из разбитого носа. Аспирин поморщился.
– Что стоишь?
Он вытолкал ее из квартиры и мысленно вздохнул с облегчением: какая-никакая, а подвижка. Девчонка за дверью, ее сомнительное свидетельство о рождении у Аспирина в сумке. Какие есть рычаги давления на него? Да никаких… Почти.
– Погоди! Я Мишутку забыла…
– Перетопчешься! – Аспирин уже вызывал лифт.
До эфира оставалось двенадцать минут. Машина ждала у подъезда.
– Сиди здесь, – он подтолкнул девчонку к лавочке.
– Можно мне все-таки с тобой?
– Нельзя!
Он захлопнул дверцу машины. Водитель ехал лихо, где надо, выезжал на встречную, где надо, разворачивался через двойную осевую – сам Аспирин никогда бы так не решился. На студии его встретили упреками; он захлопнул за собой звуконепроницаемую дверь, упал в кресло перед микрофоном, натянул наушники и с ходу забарабанил:
– Ну, с добрым утречком, мои любимые! С вами ди-джей Аспирин, а это значит, что скучные часы в офисе, за монитором, за рулем, за рабочим столом, на трудовом, короче, посту станут чуть менее серыми, чуть более цветными, потому что с вами «Лапа-Радио»! Лапа-Радио протягивает мягкую лапу, касается ваших ушей, и вот первая ласточка нового часа… глоток энергии в начале дня: Верка Сердючка уверяет вас: все будет хорошо…
Он отключил микрофон и выслушал поток брани от режиссерши. Велел принести себе кофе. Сказал, не удержавшись:
– Если бы ты знала, Юлька, что со мной было, ты бы не матюкалась…
На закономерный Юлькин вопрос, что было, Аспирин только вздохнул и покачал головой.
Шло время. Крутилась попса. Звонили ПТУшники и требовали еще попсы. Аспирин жевал бутерброды, пил кофе и думал, что попса накрыла всех, даже молодежь, и что вечером к «Куклабаке» будет прикольная команда, поймавшая модную хип-хоповую волну. Ребята сняли два клипа, но на телевидение им не пробиться никогда, потому что попса накрыла всех… И мысль его пошла по кругу, как трамвай.
К концу четвертого часа он забыл о девчонке и о своих проблемах. Он вообще ни о чем не думал. Слова лились из него, как подслащенная вода.
– Ваш первый вопрос, Инночка?
– Это мужского рода или женского?
– Браво! Вы настоящий филолог! Это среднего рода, это «оно».
– Это на улице или дома?
– И там и там, бывает, попадается, случается и там, и там… Дальше?
– Это твердое или мягкое?
– Хм… Смотря как. Бывает твердое. Но не очень. Ножом его можно резать, поддается.
– Это одушевленное или нет?
– Ого, Инночка… Как же вы одушевленное будете резать ножом? Скажем так: это было когда-то одушевленным, а теперь нет… Дальше?
– Это стоит или лежит?
– Обычно лежит…
Пауза. Сопение.
– Инночка, время истекает, мы все ждем вашего ответа – или новых вопросов… Если вы угадаете – сегодня сможете пойти в кино, вас уже ждут два билета… Осталось немного… О, я слышу сигнал! Время истекло! Что я задумал? Что это?
– Может, скамейка? – предположила невидимая Инночка.
Даже режиссерша, ко всему привычная, закатила глаза.
– Гм, – сказал Аспирин. – Инна, я все-таки думаю, что вы заслужили эти билеты. Дорог не результат, дорого старание. Кроме того, вы знаете слово «одушевленное»… Я задумал сало, сало я задумал, вот так просто, так просто… Оставайтесь на линии, сейчас вам объяснят, где вы сможете забрать ваш выигрыш!
Включился прогноз погоды. Опять грозы и ливни. После прогноза пойдет блок рекламы на пять минут, и Аспирин сможет выкурить сигаретку под кофе…
Телефон в кармане рубашки задергался и заиграл тему из «Звездных войн».
– Аспирин, мать твою! Ты что, не выключил мобилу?
– Не ори, Юлька, мы не в эфире, – пробормотал он, выуживая трубку из кармана. Номер на табло был незнакомый. – Алло!
– Леша, – Аспирин не сразу узнал голос консьержа Васи. – Тут у вас… короче, такое у вас в квартире, надо, чтобы вы приехали…
– Что? – прошептал Аспирин, обмирая.
– Вроде воры…
Аспирин вспомнил, что опять забыл включить сигнализацию.
– Вызывайте ментов, если воры…
– Они так кричат…
– Воры?!
– Да… Я думал… вы там никого в квартире не оставляли?
Перед глазами у Аспирина мелькнуло жалобное лицо Алены – как она смотрит вслед отъезжающей машине…
– Девочка… – пробормотал он.
– Девочка ваша здесь, я ее к себе забрал… в будку… А там… так вызывать милицию?
– Вызывай! – рявкнул Аспирин. – Сразу надо было!
«Конец разговора», высветила трубка.
У подъезда стояла милицейская машина и «Скорая помощь». И толпа любопытных – как же без них.
– Алеша, это у вас?
– Что случилось?
Из дверей парадного как раз выносили носилки, накрытые простыней. В первую секунду Аспирину показалось – все, труп. Потом он разглядел желтоватое, залитое кровью лицо. «Труп» вполголоса ругался и стонал.
– Это ваша пятьдесят четвертая?
Дверь в квартиру оказалась приоткрытой, на пороге стояла Алена, и она вовсе не казалась испуганной. Наоборот, заулыбалась, увидев Аспирина:
– А тут такое было!
Коврик перед дверью был усыпан не то стружками, не то опилками. Высверлили замок?
Дверь приоткрылась. Выглянул круглощекий милиционер: