А что же наш доблестный герой Василий, спросит пытливый читатель? Неужели он не учавствовал в этой похабщине? Нет, не учавствовал никоим образом. Он набивал программу, опубликованную в апрельском номере «Техники — молодежи». Вот она:
Интересно, правда?
По-моему, просто охренеть.
Домашнее задание
— Виталий Петрович, я пришла к вам как классная руководительница…
— Может быть, кофе? — спросил В. П. Для начала, типа.
Из ванной высунулась мордочка голой Аленки. Затем что-то зашуршало, потом раздался приглушенный звон — что-то упало; девчонки, как всегда, занимались траханьем, сексом, лизанием и прочими познаниями бытия. И это, разумеется, не ускользнуло от Т.
— Меня беспокоит… несколько беспокоит…
— Что? — В. П. был сама любезность.
— Успеваемость вашей дочери, вот что! Я… э… гм…
Т. стала свидетельницей умопомрачительного действия: Аленка с визгом гналась за голой Настей, стремясь поцеловать ее попу.
Это явно понравилось Труффальдино.
В. П. принмал гостью на кухоньке своей двухкомнатки. Ему было стыдно за бардак. В обеих комнатах постели были не убраны, поскольку там постоянно ебались.
— Видите ли… — он не знал, как ему толковей шаркнуть ножкой.
Т. решила подсказать. И сказала прямо.
— А вы не пиздите?
Он почесал начавшую лысеть голову.
— Нет, ну что вы! Ебаться очень хочется? Ведь за тем вы и пришли. С успеваемостью дочери все в порядке, так что ж вы беспокоитесь?
Т. стала сучить ножками. Из ближней комнаты раздался взрыв девичьего хохота.
— Я…
— Так ебаться хотите? С маленькими? Девочками, да? Извращенка! И вам не стыдно? Целовать их нежные безволосые писюрки? И что это такое, педагог?
— Стыдно… Но ебаться хочу…
— Алёна! — крикнул Виктор Петрович. — Заодно и Настю позови. Вас тут поиметь хотят.
Две девчушки, притихнув, вышли в прихожую, затем встали на кухне, голенькие, перед Валентиной Владимировной. Последняя залюбовалась ими. Вот Настенька, её она ебала, с ней всё ясно, а вот Ленушка, голая пиздюшка, нежненький лобочек. Поцеловать её между ног, в эту волшебную безволосую пизденку. И животик погладить, и расставить ножки, и влезть языком в чудесную дырочку...
— Алёна! — голос Труффальдино чуть не сорвался.
— Да, Валентина Владимировна?
— Можно… можно…
— Что вы хотите? — близость нагой девчонки сводила педагогиню с ума.
Пауза.
Виктор Петрович нарушил тишину.
— Вы, наверное, Валентина Владимировна, хотите поцеловать этот прекрасный бутон? Этот нераспустившийся цветок? А почему же вы хотите лизать именно мою девочку, а, не например, Настю?
Настя потупилась и сделала попытку прикрыть руками голую писю. Аленка, напротив, пошире расставила ноги. Труффальдино, не в силах больше сдерживаться, послюнила палец с аккуратно обгрызенным ногтем и прикоснулась к полураскрытой вульве Аленки. Девочка чуть присела и раскрыла пальчиками губки пошире. Рука Т. пробежалась по детской вагинке, лаская нежное крохотное естество. Алена ойкнула, когда перст Т. нашарил заветную пуговку и стал ритмично на нее надавливать. Нет, все, конечно, было не так просто: длань учительницы не просто шарилась по письке ребенка, а делала максимально приятное девочке.
Настя не удержалась и, глядя на этот разврат, стала себя удовлетворять. В. П. скинул рубаху, расстегнул шорты, вынул могучий волосатый член и стал гонять шкурку, глядя на это непотребство.
— Потрогайте мне груди, — пролепетала Т. — Сами расстегните платье, у меня руки заняты (она уже давно сношала девочку обеими руками, коя воспринимала действо должным образом. А Настенька, кусая губы, вспоминала, какой позор, смешанный странным образом с удовольствием, заставила испытать ее Т. перед классом).
Полные грудки выскочили из выреза ткани, как по команде. В. П. не стал поступать подобно герою типичного порнографического романа, рвя шмотку, а не спеша расстегнул пуговицы учительского платья — тити имели шарообразную форму и выглядели несколько развратно, умеренно, впрочем. В. П. оценил дизайн лишь краем глаза; ему, как и всем, не терпелось кончить. Доблестный мэн тут же прикоснулся головкой своей толстой залупищи к одному из эрегированных сосков на оконечности изрядных размеров одного из полушарий и спустил под вопль дочери. При этом, казалось, головка члена поцеловалась, что ли, с набухшей грудочкой. Сперма пролилась рекой; грудь Т. оказалась запачканной по самое некуда. Живородящая жидкость, сконцетрировавшись большой и увесистой каплей на кончике Труффальдиновой груди, устремилась вниз. «Наконец-то, — подумала Т., — освобождая руку и дроча, нет, терзаяя клитор, — я ведь сейчас кончу, ой, мамочки мои». И учительница в который раз поняла, что такое оргазм — нет, не просто оргазм, а мысль; что-то наподобие ноосферы Вернадского.