— Валентина Владимировна, хватит базара, — промолвила Аленка, — предлагаю сделать так. Я ложусь и вы мне лижете. Настька ложится сверху, на вас. Ну а уж папа ебет, кого как получится. В какую дырку попадет — ладно. Справедливо?
Так, да не совсем так. И Аленка, и Труффальдино оказались положенными на животиках. Выебанной-то хотела оказаться каждая. Кто кому, спрашивается, лизал? Алена целовала попку Т. с любовью, то есть, как говорится, из России. «Виталий Петрович, Виталий Петрович…» — бормотала Настена. Затем она взяла член и помогла его вставить в интимно раскрытую розовую дырочку подружки. Вот так получилось, что В. П. в который раз поебал малолетнюю дочь, а Т. осталась без обеда. Скоро это, впрочем, было поправлено и, надо заметить, без особого труда — поршень В. П., подвигавшись ритмично в растяжимой, будто каучоковой вагинке дочери, оказался будто бы ненароком в математичке. «О, — заявила она, — да. До чего ж приятно, когда тебя сношают. Ах…»
Учительская вагина казалась бездонной. Член потерялся в ней, как исследовательская станция в глубинах Вселенной. Но вдруг! Труффальдино вспомнила, чему учила ее бабушка: расслабляйся, напрягаясь; напрягаясь, расслабляйся. Валентина Владимировна поднатужилась и сомкнула вход влагалища в кольцо. Реакция пениса не заставила себя ждать: мощный выброс семенной жидкости учительницу просто потряс. Казалось, что она тонет. Какая там Вселенная!..
Виталий Петрович уже и не знал, кому и куда втыкать. Милые женские тела лежали под ним и покряхтывали от наслаждения. Кого поебать, право?
М-да, это были всего лишь тела. Видеть в каждом из них личность казалась каким-то бредом. Все это было просто мясом, и даже родная дочь не являлась исключением.
Отъебанные девочки и женщинка выглядели весьма красивенько, ёб твою мать.
Тут, на манер deus ex machina, как это было принято у неких, появилась Валька и, слегка наклонившись, вставила в собственный девичий анусок некое длинное изделие. Оно напоминало ту самую псевдосвязку сосисок, коей математичка тешила естество верной ученицы.
— Тезка! — расплылось в улыбке лицо Труффальдино. — До чего же мне нравится твое имя! Иной раз кажется мне, что я гляжусь в зеркало…
А неутомимый член снова требовал разрядки. Тут как нельзя кстати подвернулся анус младшей дочери, бесстрастно наблюдавшей до сих пор за оргией. Папаша вогнал; девочка лишь ойкнула. Чистая попочка, однако, легко приняла пенис. Поебав дщерь (она спустила, как минимум, четыре раза), отец вынул орган. Хватит… Но, похоже, нет.
— Валентина Владимировна, педагоиня вы моя… Девочки, можно так обращаться к вашей классной даме? Валентина Владимировна, вы, думаю, не будете против, если… м-м… так получится, что я натяну вас в очко?
Аленка прыснула в кулак. Ох уж этот папка со своей интеллигентностью. Ну что тут спрашивать? Вставляй, папаня. Не тяни резину.
Труффальдино пыталась было отдохнуть, лежа на животе, но тут-то вышло явно не чаепитие в учительской. Говорят, у лежащей таким образом женщины после бурного соития мышцы ануса сомкнуты. Отнюдь нет. Труфька даже поначалу и не поняла, что к чему. А негомонный пенис Виталия Петровича выглядел то ли саблей, то ли мечом, то ли огнем, разящим. И приносящим благо.
Т. подозревала это.
В который раз Настя восхитилась могуществом пениса отца одноклассницы. Алена же, не теряя времени даром, совершила понятный всем и вся, начиная с допотопных времен, жест, понятный народам и культурам без исключения; культурам, в которых считается глупостью и предрассудками отрицать неуничтожимое сексуальное влечение между отцом и любимой им малолетней дочерью, такой прекрасной, красоту которой может оценить лишь одноклассница, наблюдающая за любовным актом взрослого мужчины и маленькой девочки, приходящейся ей неотъемлемой, родной.
— Что, папа? — губы дочери лишь шевелились, но отец прочитал текст по артикуляции. — Хочешь, чтобы я вставила его? В нее? В Труффальдино? Хочешь, чтобы я помогла? Попа… До чего же прерасна попа моей любимой учительницы!.. Посношай ее нежно. Так… — Аленка чуть не раскололась от смеха, — так, что училка почти и не заметила ничего. До Виталия Петровича дошло, что вот-вот, и серьезность момента — как же, он сношает классную руководительницу дочери на ее же собственных глазах — будет запорота самым глупым образом, — и стал потихоньку входить снова. Анус учительницы, был, пожалуй, пошире дочкиного, Аленкиного, но тоже довольно-таки туговат. Разумеется, натянуть в попку девочку девяти лет куда как заманчивей, особенно когда она, разгоряченная мастурбацией, с удовольствием готова принять толстый пенис отца, поматывая — делая вид, что ей якобы не очень-то приятно, но такова судьба — маленькой головой с голубыми ленточками в хвостиках… Да неизвестно еще, что лучше. Выебать классную даму под бдительным оком дочери и ее малолетней подружки?