— Отстань! — не на шутку завелся Федоров. — У меня, как видишь, еще общественная нагрузка!
«Сношай тут всех в рот», — подумал он с досадой.
Тем временем, глядя на эту сцену, стали подтягиваться другие малолетки. Их задолбало заниматься какой-то хренотенью под предводительствованием старой дебильной училки.
Сидорова внезапно возбудилаь. Умные якобы мысли куда-то испарились. Да и были ли они?
Машкины руки сами собой полезли под коротенькое школьное платье. Пальчики скользнули внутрь полупрозрачных подростковых трусиков. Нашарили толстый влажный клиторок. Мысль? Какую-то мысль нужно было высказать… Вожатая, на х… Стыдно, ох и стыдно. Но ведь приятно! Ой, Васенька ебет первоклашку в рот.
Машкины трусы были почти насквозь мокры; запах влажного влагалища шестиклассницы был, конечно, внятно обоняем отличником
Сидорова буквально один раз прикоснулась к мокрому девичьему курку и быстро спустила.
Малолетние девочки, приспустив трусики до коленок, брали наглядный урок победителя олимпиад. Васькин член, похоже, и не собирался изменять конфигурацию…
Под лестницей
Развращенная математичка в довольно-таки гадостном расположении духа меланхолично пересчитывала лестничные пролеты. Вот один, вот другой. Швабра, забытая Натальей Петровной… Хм…
Чу! ей послышались некие довольно похабные звуки. Валентина Владимировна сделала еще три или четыре шага вниз, и тут-то…
Труффальдино никогда не жаловалась на недостаток фантазии. Но теперь-то она поняла, что даже для ее плоских мозгишек увиденное — как-то чересчур.
Это был разврат. Настя, поставив Аленушку раком, заставив ее наклониться, бесстыдно лизала девчоночке между ног. Так все это было бы совсем ничего, если б не Вася. Он ебал Настеньку сзади.
— Ох! — пришла в макет головы учительницы мысль. На большее она не была готова.
— Вот вам и «ох»! — возразил (а может быть, согласовал, засинхронизировал бытие и мысли доморощенный философ.) — Нам тут не до вас, Валентина Владимировна, мы просто сношаемся.
Действительно, детки совокуплялись. Самые гадкие фантазии Труффальдино, казалось, начали претворяться в жизнь — хотя вроде бы и не так, как до́лжно. По крайней мере, визуально.
Тетенька, у которой, оказывается, были и другие методы решения задач, кроме опирающихся на таблицу Пифагора, подзаинтересовалась слегка идейками похабства. Вася, поябывая однокласссницу в задик, был настроен таким образом, что явно не собирался отчитываться перед надзира… учительницей. Иные цели, иные задачи. Вася не то чтобы стесняся — кого стесняться-то, Труффльдинки? — но ее приутствие чуточку напрягало замечательную тройку. Труффальдино сглотнула. Видимо, ее не вполне адекватным к данной ситации мечтам не дано было сбыться сегодня. Да, — сертификат так и не получен, — пожурила самое себя за математический разврат довольно-таки опытная девица.
Васин член, заметила про себя математичка, как-то странно великоват. А девчата знай ебись. У Труфьки зачесалось кое-где.
То ли с помощью загадочного девайса, то ли просто так Васятка прозондировал жалкий мозжок учительницы. Результат оказался прост.
— А нагнитесь-ка, Валентина Владимировна.
Труффальдино уговаривать не пришлось. Ведь она была не такая уж тупоголовая дурочка.
Вася вогнал любительнице графиков и формул. И тоже назвал это в некотором роде «ох». Труффальдино думала было, что член третьеклассника невелик и не доставит ей запрограминнового удовольствияя. Отнюдь, детки, отнюдь. Вася нащелкал что-то на деваайсе и его член увеличился на 200 процентов, как в рекламе. Тут-то Труффальдино и поняла, что дважды два не всегда равняются трем.
Довольно-таки толстый получился хуило.
Прозвенел звонок. Вася вынул. Как-то слегка не так все вышло. Или вошло?
Труффальдино, повиляв задком, пропутешествовала в класс. Учить, типа, детей.
Домашние радости
Здесь было тихо. Никто не выносил мозг. Ебали только тельца.
Валька, накинув на коленки подол тонкой ночной рубашки, прекратила трогать грудки. Ой, ну и сладко было!.. Крохотный мальчишеский пенис (так было здорово заглотнуть его внутрь полностью с яичками) будоражил воображение девчонки… а еще лучше поцеловать голую, без трусиков, девчачью письку — сорвать с нее полупрозрачные панталончики и впиться в те губки и целовать их, целовать. Сладко. Но, увы, сегодня кончить девочке никак не удавалось.
Она решилась на полузапретное — вообразила себе маленькую плоскогрудую девочку, на которой не было ничего, кроме узеньких светлых трусиков. Валя воображала, как целует ее худощавые ножки, постепенно опускаясь от колен — ни один квадратный сантиметр ноженек не пропущен! — к нежным пальчикам, вот они, все десять; как жаль, что нельзя сразу взять их всех вместе в рот и посасывать, наблюдая за тем, как ребенок изгибается в пароксизме наслаждения и спускает. Маленькое существо женского пола — ее сестричка — в длинных панталонах из тонкой полупрозрачной материи также не давало Вале покоя; образ преследовал постоянно уже на протяжении трех или четырех месяцев. Да, ей нравилась девочка в этих детских трусиках.