АЛЕНКА
Белорусская сказка
Жили дед и баба. И была у них дочка Аленка. Но никто из соседей не звал ее по имени, а все звали Крапивницей.
— Вон, — говорят, — Крапивница повела Сивку пастись.
— Вон Крапивница с Лыской пошла за грибами. Только и слышит Аленка: Крапивница да Крапивница…
Пришла она раз домой с улицы и жалуется матери:
— Чего это, мамка, никто меня по имени не зовет?
Мать вздохнула и говорит:
— Оттого, что ты, доченька, у нас одна: нет у тебя ни братьев, ни сестер. Растешь ты, как крапива под забором.
— А где ж мои братья и сестры?
— Сестер у тебя, — говорит мать, — нету, это правда, а вот братьев было трое.
— Где ж они, мамка?
— Кто их знает. Как тебя в колыбели еще баюкали, поехали они с огненными змеями — смоками — воевать, себе и людям счастье добывать. Вот с той поры и не вернулися…
— Мамка, так я пойду искать их, не хочу, чтоб меня Крапивницей называли!
И как ни отговаривали ее отец с матерью — ничего не смогли поделать.
Тогда мать и говорит:
— Одну я тебя не отпущу: мала ты еще для такой дороги. Запрягай Сивку и поезжай. Сивка наша старая, умная — она привезет тебя к братьям. Да, смотри, на ночь нигде не останавливайся: езжай день и ночь, пока братьев не найдешь.
Запрягла Аленка Сивку, взяла на дорогу хлеба и поехала.
Выехала она за деревню, видит — бежит за возом их старая собака Лыска. Хотела было Алёнка назад ее прогнать, да передумала: пусть, мол, бежит — в дороге веселей будет.
Ехала она, ехала — подъезжает к перекрестку. Сивка остановилась, назад поглядывает. Аленка спрашивает у нее:
Подняла тут Сивка голову, заржала, на левую дорогу указала. Пустила ее Аленка по левой дороге.
Едет она чистыми полями, едет темными борами. Приехала в сумерках в чащу лесную. Видит — стоит в пуще у дороги хатка. Только Аленка подъехала к хатке, как выбежала оттуда какая-то горбатая, костлявая старуха с длинным носом. Остановила она Аленку и говорит ей:
— Куда ты, неразумная, на ночь глядя едешь. Тебя тут волки съедят! Оставайся у меня ночевать, а завтра, как развиднеется, и поедешь.
Услыхала это Лыска и затявкала потихоньку:
Не послушалась Аленка Лыску, осталась ночевать в хатке.
Расспросила ведьма Барабаха Аленку, куда она едет. Аленка все ей рассказала. Ведьма от радости так и подскочила: Аленкины братья, думает она, и есть, наверно, те самые богатыри, что всю ее родню со свету сжили. Теперь-то она с ними расправится…
Наутро поднялась ведьма, нарядилась, как на ярмарку, а всю Аленкину одежду спрятала и будит ее:
— Вставай, поедем братьев искать! Встала Аленка, смотрит — нету одежи…
— Как же я поеду? — говорит Аленка. Принесла ей ведьма старые нищенские лохмотья.
— На, — говорит, — хороша тебе будет и такая одежка.
Оделась Аленка, пошла запрягать Сивку. Взяла ведьма нож и толкач, села в повозку, как пани, а Аленку вместо кучера посадила.
Едут они, а Лыска бежит сбоку и тявкает:
Услыхала это ведьма Барабаха, схватила толкач и кинула в Лыску. Завизжала Лыска — перебила ей ведьма ногу.
Алёнка заплакала:
— Бедная, бедная Лыска, как же ты будешь теперь бежать!
— Замолчи, — пригрозила ей ведьма, — а то и с тобой так будет!
Едут они дальше, а Лыска не отстает, на трех ногах скачет. Доехали до нового перекрестка. Сивка остановилась. Аленка спрашивает у нее:
Заржала Сивка, на правую дорогу показала. Целую ночь ехали они темною пущей по правой дороге. Утром-светом выехали на луг, видят — стоит перед ними шелковый шатер, а рядом три коника пасутся. Сивка весело заржала и повезла Аленку с ведьмой прямо к шатру. Обрадовалась Аленка:
— Здесь, наверно, мои братья живут! Ведьма злобно фыркнула:
— Лучше помалкивай. Здесь живут не твои братья, а мои!
Подъехали к шатру. Выходят оттуда три стройных хлопца-молодца — все на одно лицо, голос в голос, волос в волос.