На нем считалка и закончилась. Зато Шурке повезло: попал в совет. Посмотрела я на грустное Алькино лицо и еще больше расстроилась: очень ему с нами лететь хочется. Но ничего не поделаешь: в другой раз будет умнее.
- Товарищи совет! - сказал Шурик командирским тоном. - Сбор завтра утром вон в том углу двора. Кто не может лететь - пусть заранее предупредит!
Мне его тон не понравился. Возомнил себя командиром!
Но пока я придумывала ответ, он убежал к тете Мане причесывать липы. Мне ничего иного не оставалось, как припустить следом...
Спала я плохо. Всю ночь мне снился удирающий по небу астероид. Он почему-то блеял и, по-козлиному взбрыкивая, уносился вскачь по Млечному Пути.
К утру у меня разболелась голова, но признаться Туне я не могла. Начнутся охи-вздохи, вызовут с работы маму - и прости-прощай астероид! Я притворилась веселой, услала Туню разогревать завтрак, а сама скоренько проглотила зернышко антиболя. Мама рассказывала, что у следующих моделей автоматических нянь в электронную схему будут вмонтированы медицинские датчики - тогда уж их не обманешь. А пока я с чистой совестью провела честную Туню. Прожевала безвкусный завтрак. И мы спустились во двор.
Во дворе было непривычно пусто. Легкий ветер трогал листья пирамидальных тополей, деревья вздрагивали и становились серебряными. Но чуть ветер утихал, тополя снова перекрашивались в зеленое. Совет наш в неполном составе маялся в углу двора, поодаль висели озабоченные няни. Мы томились и медленно привыкали к хмурой погоде - ее еще не приготовили для прогулок. Не хотелось ни разговаривать, ни шутить. Наконец, зевая, подошла Эммочка, она всегда и всюду опаздывает. Мы вышли со двора, стали на движущийся тротуар, перескочили на эскалатор, поднялись на платформу монорельса. Через минуту подошел поезд, вобрал пассажиров и выстрелился на площадку космолифта.
Встретил нас робот, диспетчер рейса, и, беспрерывно болтая, проводил к запасной полосе. Он был большой, суетливый, прилипчивый и розовый, как пастила, и когда плыл впереди, то напоминал утку, заманивающую в воду утят.
Мы уже не первый раз в космолифте, но привычки к чудесам не приобрели, а потому глазели по сторонам и восторженно вскрикивали. Мимо катили какие-то конструкции. Проносились роботы. Вздувались купола. Открывались люки. Сбоку пешеходной дорожки мигали фонарики. Эммочка терлась возле меня и поминутно теребила мою руку. Таня из-за этого ужасно злилась и страдала одна. Наиль и Шурик шагали рядом с Кето. Причем Шурик выглядел так, словно его тут ну ничем не удивишь!
На запасной полосе стоял маленький вагончик. Мы вошли, сели в кресла. Няни прилипли в проходе, каждая против своего воспитанника. Двери пошипели, сомкнулись. И как мы ни прислушивались, как ни пытались уловить хоть слабое сотрясение или вибрацию, так ничего и не почувствовали. Догадались, что летим, лишь тогда, когда в окошечке заскользили цифры-указатели.
- Жаль, иллюминаторов нет, - сказала л, наклоняясь к Тане. - Ничего не видно.
В эту минуту зачирикал мой видеобраслет. Я включила изображение. И нисколько не удивилась, увидав маму. Всем известно, что путешествие под присмотром нянь безопасно, однако мамы есть мамы: всё равно тревожатся. Когда я вчера просилась на астероид, мама сначала и слушать не хотела:
- Никаких астероидов! Вечно этот непутевый Исмаил чтонибудь выдумает! Еще простудишься - в пустоте ведь абсолютный нуль!
Уже и Туня за меня вступилась. И про скафандры я ей рассказала. А мама ни в какую. Если б не папа, не бывать мне в рейсе. Не знаю даже, что с ним случилось. Он ведь тоже всегда против космоса. А тут слушал-слушал нас, потом погладил мамину руку и сказал: "Знаешь, Мариночка, нашей Алене девятый год. Пусть летит". И, склонив набок голову, заглянул в мамины глаза с таким выражением, какое у него бывает, когда он играет на своем мультиоргане трудную вещь.
Мама быстро заморгала и сразу согласилась: "Да пусть летит, я не против. Лишь бы никуда не высовывалась! Держись крепче, а то свалишься в эту самую пустоту..." Сейчас мама зорко оглядела вагончик. И я поняла, как ей трудно было столько времени удерживаться от телевызова!
- Как дела, доченька?
- Отлично, мамочка. Оказывается, у дяди Исмаила нескучная работа. Я тоже хочу в разведчики.
- Выдумывай! На Земле тебе дела мало?
- Здесь интереснее.
- Потому что впервые одна летишь!
Здравствуйте, одна! Да если даже не считать ребят, шесть нянь с нас пылинки сдувают! И каждая заботливее шести пар родителей!
- Не переживай, мамочка! - Я терпеливо улыбнулась. - Передай папе, пусть тоже за меня не волнуется. Или нет, я сама ему с астероида отсигналю.
Выключила я браслет. И тут как прорвало: прямо цепная реакция среди родителей. Всех пятерых вызвали. И все зашептались над браслетами, стараясь не мешать друг другу.
Я вполголоса окликнула Туню:
- Туня, правда ведь в Поясе Астероидов не опасно?
- Кто бы вас пустил туда, где опасно!
- А у тебя чего-нибудь вкусненького не найдется?
- Завтракать надо было как следует!
- Тогда мне не хотелось...
- А сейчас не время... Режим...
Но я уж няню знаю. Поворчала-поворчала для порядка, а потом потрясла своим бездонным багажником и дала мне и Тане по сэндвичу. Танина роботеска засуетилась и выложила перед воспитанницей с десяток разных бутербродов. Но Таня уплетала сэндвич - нужны ей были какие-то бутерброды!
На Марсе нас задержали надолго: перегружали наш вагончик в попутный корабль. Точнее, не совсем попутный: он должен сойти с маршрута и подбросить нас в Пояс Астероидов, а на обратном пути прихватить домой. Для нас-то ничего не меняется: мы в одних и тех же креслах прямиком до места доедем. А кто-то, вероятно, не очень обрадуется - крюк давать по Солнечной системе!
На стене засветился большой экран:
- Здравствуйте, дети. Я командир корабля. Меня зовут Эрих Аркадьевич.
- Здравствуйте. Только мы не дети, - возразил Шурик. - Мы почти взрослые.
- Прошу прощения... Приветствуем вас, почти взрослые, на борту "Кипучего". Стыковка закончена.
Мы засмеялись. Шутит командир! Видно, принял нас за дошколят, сочинил сказочку про стыковку. Сказал бы уж прямо- упаковка. Потому что спрятал нас в самый глухой уголок трюма, уж я-то знаю! Для транспланетника такой вагончик вместе с нянями и детьми все равно что лишний карандаш в портфеле первоклассника.
- Лёту до вашей точки два часа одиннадцать минут, - продолжал командир. - Посадку увидите на экране. Не скучайте. Желаю приятного путешествия.
Улыбнулся - и пропал, будто его и не было. Потянулось нудное время пути. Няни затеяли игру в "смекалки-выручалки" и "Технику наугад". Даже изобразили вшестером пародию на балет - "Танец маленьких роботов". То и дело по видео, будто невзначай, наведывались родители. И все же я с трудом дождалась конца перелета - мыслимо ли не иметь в вагоне иллюминаторов? Хотя дядя Исмаил рассказывал, что на этих сумасшедших скоростях мы бы сплошную черноту увидели...
Я облегченно вздохнула, когда на экране вновь появился командир:
- Устали, почти взрослые? - подчеркнуто серьезно спросил Эрих Аркадьевич. - Вероятно, ежели кто из вас мечтал о космосе, то теперь заскучал и передумал? Не угадал? Ну, смелые ребята!
Он кивнул штурману, который шептал что-то ему на ухо, и снова поднял на нас глаза:
- Слушайте меня внимательно. Начинаем причаливание. Скафандры под креслами справа. Няни помогут вам обрядиться.
Он отступил - и на экране появилось изображение моего астероида. Только цвета победнее. Потому что дядя Исмаил снимал его с "Муравья", при свете могучих синхромных прожекторов, на полный солнечный спектр. А у транспланетников , прожектора похуже: хоть и мощные, но одноцветные, лазерные- лишь бы увидеть! Транспланетник не разведчик: по проложенным трассам ходит.
Я так долго любовалась астероидом, что Туне пришлось напомнить про скафандр. Достали мы из-под кресла пакет, и я ахнула: какой-то великанский мешок, раза в два больше моего роста. Весь в продольных складках и пузырях - ужас!
- Что ты, радость моя! - я замахала руками. - Я это ни за что не надену!
- Извини, но без скафандров только мы, роботы, обходимся в пустоте, язвительно замечает няня. - Не торопись, попробуй примерить.