Тогда дядя Исмаил большим пальцем нажал на коробочке
розовую кнопку. Туня вздрогнула и стала хохотать. То есть мелко тряслась в воздухе, мотала ручками, отмахивалась хвостиком и издавала чудовищные звуки.
Я испугалась:
- Вы ее испортили?
- Ничуть не бывало! - Дядя гордо потряс гривой. - Так, слабенькая электронная щекотка. Для автоматов абсолютно безвредна. Но, конечно, нейтрализует наповал.
Он воткнул коробочку в трясущийся Тунин бок, передвинул роботеску на диван. И нажал другую кнопку. Туня перестала трястись и заикала от страха. Оно и понятно: заикаешь!
- Я на сторожевой режим перевел! - предупредил дядя Исмаил. - Будь паинькой. А дернешься - на себя пеняй! Пока!
- Чао! Оревуар! Чтоб ты провалился! - сердито распрощалась Туня на всех, какие только знала, языках.
- Бабуля, побереги нервы! - укоризненно сказал дядя Исмаил. И, раскланявшись, с достоинством зашагал к лифту. - Куда сегодня отправимся?
- А вы разве еще не придумали? - Я пожала плечами. - Тогда пойдем куда глаза глядят...
- Ну и куда же они у нас глядят? По твоим разноцветным разве что-нибудь прочтешь?
- Зато в ваших читай без утайки. Они хотят увидеть Киму Бурееву, ведь правда?
Я знаю, что говорю. В гости к тете Киме он всегда берет меня. При мне, видите ли, ему легче с ней разговаривать. Как будто я не догадываюсь, что дело тут вовсе не во мне.
- Ив кого у тебя такая дьявольская проницательность? - осведомился дядя Исмаил, задумчиво затирая ботинком трещину на мостовой. - Прямо жуть берет! Но уж коли на то пошло, рано еще по гостям ходить... На пляж!
Он вызвал "Стрекозу". И мы полетели на озеро Селигер.
С дядей Исмаилом интересно купаться. То он заводную акулу притащит. То складной батискаф, в котором если скорчиться, то и вдвоем можно поместиться. А в этот раз, едва мы встретились после раздевалки на берегу, подал блестящий обруч:
- Надевай. Пойдем в дыхательном коконе. Ни у кого пока такого нет.
Ну, насчет "ни у кого", я сильно сомневаюсь. В серию не пошло - и того довольно. А уж испытатели наверняка не один месяц крутили его, добиваясь надежности. Стал бы дядя Исмаил иначе моим здоровьем рисковать, как же!
Приладили мы ласты. Продела я сквозь обруч голову. Дядя Исмаил помог ремешки под мышками застегнуть, чтоб движениям рук не мешал. И, подмигнув, скомандовал:
- Прыгай!
Я удивилась:
- Без маски?!
- Не бойся, Олененок, не захлебнешься!
Это я-то боюсь? Да я дяде Исмаилу больше, чем себе, верю! Набрала полную грудь воздуха, зажмурилась, затаила дыхание и бух с пятиметровой вышки! Иду ласточкой на глубину. Чувствую, волосы не намокают. Открываю глаза... Вот фокус! Стоит вода кругом головы, будто я в стеклянном шлеметолько стекла нет. Дышать легко. Все звуки доходят не-- искаженными. А видимость-сказка!
Вдруг - бултых! - дядя Исмаил в воду врезался! Изогнулся, привстал и, работая ластами, дугу вокру! меня пишет. На нем тигровые плавки в светящихся пятнах. На плечах обруч блестит. А над обручем - струйка пузырьков вскипает...
- Нравится?
- Ой, здесь даже говорить можно? Ну, дядя, вы удивительный человек! Волшебник!
Отрегулировали мы ласты на прогулочную скорость. Вклю. - чили гидрострую, как у кальмаров. Летим. Беседуем. Песенку спели: "Килька кильке говорит: "Нагулять бы аппетит!".
- Что-то и мне есть захотелось... - сказала я. - Наверно, от свежего воздуха...
- Не расстраивайся, Алена. Чего не сделаешь ради любимой племянницы? Дядя Исмаил перевернулся в воде и заглянул мне в глаза. - Хотел до следующего раза еще один сюрприз приберечь, он еще не совсем готов. Да ладно!
Поднял указательный палец, словно бы хотел поймать направление ветра. Какой же, думаю, ветер под водой? А у него на пальце перстенек с камнем, и в глубине камня рубиновая стрелка мигает. Маячок.
Приплыли мы к гроту. Только заглянули - под сводами свет вспыхнул. Я прямо-таки ахнула: кино передо мной или волшебная пещера Али-Бабы? Со дна декоративные водоросли поднимаются. Воздушные пузырьки бьют фонтанами из углов.
Анемоны и кораллы яркими цветами цепляются за стены.
А золотые рыбки и рачки прогуливаются дружными стайками, как бабочки над лугом. Сбежались со всех сторон, носами тычутся, любопытными глазами играют. Дядя Исмаил отогнал их. Взялись мы за руки, вплыли в грот. Внутри вытесаны каменные столы рядками. Такие же скамьи. И в огромных вазахракушках- груды фруктов.
- Извини за скромное угощение! - Дядя Исмаил придвинул мне вазу. - Не можем сообразить, какая пища в воде не размокает. Вот, кроме фруктов, ничего не выдумали. Ешь на здоровье.
Я грушу потолще выбрала и растерялась: дальше-то что с ней делать?
- Смелее, смелее, - подбадривает дядя Исмаил. - Хоп!
Поднесла я грушу ко рту. Локоть в воде, а кисть вблизи
лица в воздухе Капельки воды, не задерживаясь, сбегают по руке. И никакой преграды между мной и водяной толщей!
Мне на миг холодно стало: вдруг не выдержит невидимая стенка, которую вода перед носом огибает? Но я себя пересилила.
Откусила от груши. Вкуснотища!
- Дядя Исмаил, неужели вам не скучно со мной?
- А тебе?
- Что вы! Я вам очень-очень рада... А вот вы? Что вам-то за интерес со мной возиться?
Дядя Исмаил лег на спину на каменную скамью, закинул руки за голову. Лежать в воде легко, удобно. И немножко знобит. Но не от холода. А от вида простуженных в вечной сырости стен.
- Здесь обстановка ленивая, думать не располагает. Если объяснить попроще, я все время мечтал о младшей сестренке...
- Здравствуйте! А мама?
- Ну, мама... Она всего лишь на год моложе. И слишком любит командовать... Не замечала?
- Еще как! А вы не любите?
- Тоже люблю. Я ежедневно отдаю себе массу команд.
Некоторые даже с удовольствием.
- А я похожа на маму, когда она была маленькой?
- Скорее уж на меня, когда я стал большой... Наелась?
Не пора ли нам покинуть сие гостеприимное кафе?
- Пора, - согласилась я не без сожаления. - А то в другие места опоздаем, где солеными орешками потчуют.
- Цыц, насмешница! - прикрикнул дядя Исмаил. - Смотри, лишу своего доверия!
- Да-да-да, а с кем же вы тогда пооткровенничаете? Вон вы какой большой и какой одинокий...
Я, может, чересчур самоуверенна. Только со мной дяде Исмаилу притворяться незачем. Нет у него друзей. Он, помоему, и веселый и шумный от застенчивости...
Выбрались мы на берег. Обсохли. Переоделись. Отправили по адресам купальники в непромокаемых пакетах. И опять в "Стрекозу". Но не успели над озером развернуться, как дядин видеобраслет зачирикал и синими вспышками поторапливает - кому-то ужасно некогда. Дядя Исмаил перекинул изображение с браслета на приборный экран. И к нам в кабину ворвался шустренький такой, звонкий, белокурый... И без запятых и пауз выпалил:
- Слушай Исмаил здравствуй девочка Чикояни врачи на три дня с полетов сняли не можешь послезавтра заменить?
- Привет, Тобол. На стартовой?
- Где согласишься. Могу в резерве.
- Нет уж. Ты же знаешь мою программу: если работать, то на максимум. Что с Валерой?
- Нервы. Говорит, с Линой рассорился. Ей его домашние шашлыки надоели. ж - Узнаю Валеру. Лишь это и может вывести его из себя.
- Так я побежал. На дежурстве встретимся. Договорились?
И, не дожидаясь ответа, исчез. Дядя Исмаил задумчиво поскреб подбородок:
- Эх, служба! Хотел, как все люди, старт по видео наблюдать. Так надо ж, не вышло!
- А почему не отказались?
- Что ты! Я уверен, он и так ко мне не к первому заглянул.
- Почему?
- Накануне дежурства мы в дубль-резерв поступаем.
Резерв резерва. Значит, никого не нашел.
Я расстроилась, что у нас выходной поломается. А он утешает:
- Не волнуйся. Ночным рейсом подамся.
- Ваш Тобол еще больше любит командовать, чем даже мама, правда? заметила я, чтобы только не молчать.
- Правда. И у него к этому талант. Кто бы его иначе назначил командиром разведчиков?
- Он же еще не очень старый? Года двадцать два ему?