Смотрю на него, не отрываясь, замечая ту же трансформацию глаз, какая была у брюнета. Голубая радужка обесцвечивается еще сильнее, а зрачок вытягивается в ниточку. С раскрытых ладоней срываются маленькие смерчи, что, извиваясь, устремляются к полу и постепенно, будто ткут полотно, создают ледяную скульптуру: ступни, ноги, туловище, голову и… рога.
— Вау! — вскакиваю с кресла, не имея сил усидеть на попе, когда рядом происходит такое великолепие.
— Демон? — выдыхаю, не замечая мужчин.
Обхожу произведение искусства по кругу, внимательно изучая все детали. Страшен и величественен одновременно. Витые рога украшают жуткую морду, все тело — сплошь мускулы, и хвостик…
А-а-а, прелесть! Даже кисточка есть, про которую в книгах пишут.
— Да, только уменьшенный раза в три, — прилетает ответ. Но от кого, даже не понимаю. — Это боевая форма.
— Можно потрогать? — оглядываюсь на блондина, готовая умолять, чтобы разрешил.
— Конечно, — смеется он, качая головой. — Обычно, реакция на эту расу совершенно противоположная.
— Ага, — киваю, не особо вникая в его речь.
Главное, мне дали добро, на касание. Ожидаю, что будет холодно. Лёд же. Но нет. Будто хрусталя касаешься, а детали так четко и ювелирно «прорисованы», даже ворсинки на хвосте можно разглядеть.
Я в восторге!
Кажется, сейчас происходит очередной мой шажок к тому, чтобы принять собственное попаданство, не думая, что сплю или лежу в коме.
— Алёна.
Обращаю внимание, что меня зовёт Садж, и поворачиваюсь к драконам.
— Что ты почувствовала, коснувшись моей магии?
— Ничего особенно, — хмурюсь, не совсем понимая, чего от меня ждут, — будто хрусталь потрогала. Гладкий и немного прохладный. Думала, что обожгусь холодом о лёд, но нет.
— Никаких неприятных ощущений?
— Нет, — качаю головой.
— Замечательно, — расплывается Садж в улыбке. — Понравился демон?
— Безумно.
— У тебя будет возможность посмотреть на них и в живую, — кивает Закир. — Как только свободные правители узнают о твоем появлении, нарисуются тут как тут.
— Три попаданки у эльфов, две у демонов, — снова занимаю свой угол дивана, рассуждая в слух, — я и Рида у вас. А еще одна?
— Тоже у нас, — кивает Садж. — Свободная. Осиль — историк, библиотекарь и палеограф.
— Одна — святая простота, другая — наглая выскочка, — киваю, припоминая разговор драконов. — А тихоня сбежала.
— Алёна, твоя идеальная память пугает и удивляет, — фырчит Садж, но как-то по-доброму, без реального недовольства и злобы.
— Почему же, — возражает ему брюнет, — иногда это очень полезное и просто необходимое в деле качество.
— Ранур, хватит мерить всё с точки зрения пользы для королевства. Иногда нужно и просто о себе подумать, — возражает Закир.
— А вы действительно братья? — вспоминаю, какими словами встретил брюнета рыжик.
— Да, троюродные.
— Ух, здорово! А возраст? — улыбаюсь.
Интересно, расскажут или нет.
— Триста сорок, — блондин.
— Триста девяносто, — шатен.
— Четыреста семь, — брюнет.
— Вау, а мне двадцать четыре. Кошмарики!
Глава 13
— Госпожа Алёна, помочь Вам с купанием? — Ая встретила меня у самых дверей покоев высших драконов, с которыми мы расстались, решив, что на первый день информации выдано и так больше, чем нужно.
Противиться не стала.
Голова, действительно, как дом советов, где одна половина депутатов уже сопит в две дырочки от усталости, а вторая обеими руками стучит по столам, требуя к себе внимания.
Мигрень — штука очень неприятная. Если начинает болеть «думалка» — то всё, тушите свет! Давление поднимается такое, что доходит до тошноты и головокружения. И никогда не прекращается само по себе, хоть на что отвлекайся.
Мли-и-ин…
Вот и первый минус другого мира — отсутствие таблеток.
— Ая, от головных болей как вы спасаетесь? — не хожу вокруг да около.
Понимаю, что надо решать проблему, которая сама собой не рассосется. И чем быстрее, тем лучше. На крайний случай, сразу ложиться в кровать и пытаться уснуть, надеясь таким образом обмануть организм.
— Рана есть?
— Нет, просто боль, — растираю виски.
— Позвольте мне, — драконица указывает на мягкий пуфик, предлагая присесть.
Выполняю без промедлений, так как стук в висках усиливается, а обруч, что словно опоясывает голову, сдавливается с каждой минутой больше и больше.
Моя помощница останавливается сзади и кладет ладони на лоб и затылок. Сначала ничего не происходит, но потом словно легкая прохлада пробегает по коже головы. Ая сдвигает руки, сводя их к макушке, и резко убирает.