— А рюкзак несем по очереди, — предложил Мирек.
— Естественно, — согласился Ченда, — а куда мы едем?
Я вспомнил, что наболтал маме, и предложил съездить в Карлштейн.
— Ну, это мы еще обсудим, — заявил Мирек.
Вероятно, ему не больно-то это хотелось.
Но по дороге в клуб мы ничего умнее не придумали. И потому, взяв Чендин рюкзак, подсчитали деньги и двинулись на вокзал.
Нам не пришлось долго ждать. Туристский поезд в Карлштейн отправлялся через полчаса.
Как на грех, подобная идея пришла в голову не только нам, но и многим другим людям — поезд был битком набит. Мы прозевали начало посадки и сели на поезд в последний момент, а все из-за Ченды, который стоял в очереди за лимонадом.
В проходе было полно людей.
— Хорошо еще, что нам недолго ехать, — сказал Ченда, держа в руках три стаканчика. — Карлштейн не так уж далеко, а если б мы ехали дальше, остались бы без ног.
— Можно сесть на рюкзак, — предложил Мирек и уселся. — Подайте мне лимонад.
Ченда передал мне и Миреку стаканчики с лимонадом, а какой-то толстяк, прижав меня к стене, просопел:
— Позвольте!
Немного лимонада из моего стаканчика выплеснулось, и Мирек, сидевший внизу на рюкзаке, возмутился — я что, вообразил себя краном, раз лью ему на голову?
Я собирался объяснить, что виноват не я, а мой сосед-толстяк, который все чего-то крутился, но в этом уже не было необходимости: едва Мирек поднес стаканчик ко рту, толстяк вышиб стаканчик из его рук.
Еще с нами стоял лысый мужчина, который ехал с женой и двумя карапузами. В руках у мужчины был фотоаппарат. Малыши высовывались в окно, а мать держала их за штаны и говорила:
— Сейчас будет туннель, вот интересно!
Едва мы въехали в туннель, Мирек заорал, что у него исчез стаканчик и кто-то стоит на его руке; один малыш запищал, что идет дождь, а другой заплакал:
— Мамочка, мамочка, почему я весь мокрый?
Вдруг Мирек умолк, и мне показалось, что он засмеялся. Тут раздался страшный удар, и при свете мелькающих фонарей я увидел, как Мирек сбил с ног толстяка, который наступил ему на руку, и как этот толстый мужчина валится на Ченду.
Мы с Чендой в отчаянии прижались к стене, а толстяк упал на лысого мужчину с фотоаппаратом, и оба рухнули на пол.
— Помогите! Разбойники! — завопил лысый, а малыш, который жаловался матери, что он мокрый, радостно завизжал:
— Нападение гангстеров на Тихоокеанский экспресс!
При следующем мелькании фонарей я заметил, как толстяк пытается подняться и при этом поднимает на себе лысого мужчину с фотоаппаратом.
Едва лысый коротышка, обхватив здоровенного толстяка за шею, оказался наверху, мелькнул свет фонаря, и мать малышей взвизгнула:
— Ты что это делаешь, почему ты взлетаешь?
И свалилась на Ченду, который, упав на Мирека, вылил на него остаток своего лимонада.
Мне стало ясно, что, если туннель в ближайшее время не кончится, я лишусь либо лимонада, либо здоровья — меня поминутно кто-нибудь ударял. Я попытался отодвинуться от места злополучной стычки, но наткнулся на что-то твердое и живое, а оно как взревет! Да так громко, что я от испуга выронил стаканчик.
Тут мы как раз выехали из туннеля, и я увидел, как выглядит облитый лимонадом проводник.
Я вежливо извинился и протянул ему билет. Проводник с отсутствующим видом пробил его и вяло двинулся дальше, хотя выглядел он далеко не так плохо, как лежащий на полу толстяк и мокрые от лимонада малыши.
Толстяк лежал на полу, потому что, как объяснил проводнику лысый, он по ошибке хватил его фотоаппаратом по голове, полагая, что толстяк хотел оскорбить его.
Мать карапузов беспрестанно повторяла, что это сущая правда, потому как ее муж Арношт взлетел на воздух.
В общем, дорога в Карлштейн оказалась увлекательной. У меня даже не осталось времени смотреть в окно. Мирек расчесывал слипшиеся волосы, а Ченда злился, что понапрасну выбросил деньги за лимонад. Все люди в вагоне возмущались, за исключением проводника, которого я облил. И толстяка, который еще не пришел в себя и продолжал лежать на полу.
А проводник сохранял невозмутимость и, даже улыбаясь, напевал.
Позже Ченда уверял меня, что он пел что-то вроде «Едет поезд маленький, уголовничков везет». Но так говорил Ченда.
Я же, когда мы выходили и толстяк наконец пришел в себя, точно слышал, как проводник кричал:
— Млечный путь! Малая и Большая Медведицы! Конечная остановка! Всем сходить!
Стало быть, мы приехали в Карлштейн.
Я немало размышлял, почему люди любят посещать старинные дворцы и замки. Думаю, от зависти. Копят деньги на дачу, машину, путешествия, накупят всего и довольны, поглядывают на других свысока. А когда приедут в старинный замок вроде Карлштейна, приходят просто в замешательство, потому что такое им и не снилось. Вот они и таращат глаза да робеют при виде королевской роскоши. Еще бы! Королям не надо было платить за аренду, не боялись они и подорожания бензина, поскольку обходились лошадьми и каретами.