Алеш тем временем ожесточенно боролся с Чендой за бинокль, а я сделал ребятам замечание, чтоб они успокоились, не то мы все кончим, как Мирек.
Тут учительница вскочила и, заявив, что хватит с нее нашей болтовни и недисциплинированности, схватила меня за руку, и я совершенно несправедливо последовал за Миреком.
Когда я покидал балкон, к микрофону подошел второй мужчина и, сосчитав до пяти, объявил, что споет нам песню, но сначала расскажет кое-что о пении.
Мирек встретил меня очень радостно, мы сели на красный плюшевый диванчик и, поскольку напротив висело большое зеркало, стали высовывать язык. И болтать о Ченде с Алешем, из-за которых нас постигла неудача.
Потом в зале что-то загрохотало, Мирек сказал, что это напоминает звук тамтама и что концерт, видать, начинается.
Но это был не тамтам, а Чендин бинокль: когда ребята вырывали его друг у друга, он упал с балкона в партер. Мы тотчас узнали об этом: учительница вывела из зала Алеша и Ченду.
Целых два часа мы вчетвером провели в коридоре, развлекаясь, как могли. Сначала попробовали играть в бой быков, потом в жмурки.
После концерта весь класс утверждал, что это была тоска зеленая, а нам казалось, что концерт прошел блестяще; правда, Чендиных родителей из-за этого проклятого бинокля вызвали в школу.
— Вот был кошмар! — задрожал Ченда при одном воспоминании.
Мы бродили в окрестностях Карлштейна, вспоминали разные истории с Мирославой и спорили, какая из них забавнее всего. По мне, лучше всех рождественская, когда наша классная устроила нам, а главное Алешу, неприятность, хотя и не нарочно.
Все равно это интересно, тем более что своими неудачами мы обязаны прежде всего самим себе.
Началась эта история вполне невинно. Опрос был закончен, и учительница сказала:
«Рождество — праздник покоя и мира. Люди радуются и кладут под елочку подарки».
«Здорово! — воскликнул Ченда. — Мне положат под елочку пулемет, папа обещал».
«Тс!» — зашипел на Ченду весь класс.
Дело в том, что Мирослава рассказывала нам о рождественских обычаях и пообещала, если мы будем себя прилично вести, всю предрождественскую неделю не вызывать нас к доске.
«Пулемет — не подходящий подарок», — покачала она головой.
«А вот мне положат под елочку научный словарь», — заявил Богоушек.
«Это уже лучше, — обрадовалась учительница. — Дорогие мои, в знании сила».
«Ха-ха, — тихо засмеялся Мирек, — это у Драбицы здорово получилось! Хотел бы я после Рождества посмотреть, какая у Богоушека будет сила».
«А самое интересное, — размечталась учительница, — рождественские обычаи. Кто льет свинец, кто бросает туфельку, кто пускает по воде скорлупки. А елочки! Кто из вас помогает наряжать елку?»
«Я! — блаженно засопел Алеш и вскочил со скамейки. — Я помогаю бабушке развешивать конфеты и пряники».
Все рассмеялись, а Ченда заметил, что по Алешу это видно. Алеш обиделся и прошипел, что собирался пригласить нас к себе, потому что бабушка купила три набора шоколадных фигурок для елки, но елку достала маленькую, так что мы могли бы съесть лишний шоколад, но раз мы такие негодяи, Алеш все съест один. Но мы быстро его успокоили.
«Вот те на, — удивился Мирек, — ты что, станешь обижаться из-за такой глупости?»
Алеш ответил, что толщина ему не помеха, толстыми были очень многие знаменитые люди, просто ему надоела вся эта трепотня.
Ченда сказал, что Алеш знает ведь, о чем мы говорим, ничего дурного мы в виду не имели.
«Ну хорошо, тогда приходите после обеда к нам», — благосклонно разрешил Алеш.
Мы обрадовались и стали с нетерпением ждать.
Открыла нам бабушка, она была очень приветлива.
«Ага, это вы, — сказала она, — весьма приятно. Только переобуйтесь, на улице грязно».
Мы все равно разулись бы в прихожей, бабушка могла нам этого и не говорить, но она любит показать свою строгость.
Бабушка попросила вести себя прилично, она сейчас уходит и вернется поздно, так как идет в хоровое общество «Горн» петь какую-то рождественскую колядку.
«Рождество, — заявила бабушка уже в дверях, — праздник покоя и мира. Поэтому ничего тут не разбейте, играйте тихо или лейте свинец. Впрочем, не уверена, что вы знаете этот рождественский обычай», — добавила она, уходя, и мы с облегчением услышали, как она спускается по лестнице.
Сами понимаете, нет ничего проще, как съесть два шоколадных набора. Особенно если вас четверо. Мы ели молча и сосредоточенно, только Алеш время от времени сопел, потому что обгонял нас.
«Ну, вот и все», — сказал Ченда, схватив последнюю шоколадку — лиловую лягушку.