Выбрать главу

В этот день, 3 августа, съезд заканчивал свою работу. Все вопросы повестки дня были рассмотрены, и слово для закрытия съезда предоставили Ногину.

Говорил он приподнято, взволнованно. Алеше особенно запомнились его заключительные слова, отразившие историческое значение данного момента:

— Как бы ни была мрачна обстановка настоящего времени, она искупается величием задач, стоящих перед нами как партией пролетариата, который должен победить и победит. А теперь, товарищи, за работу!

Сразу после этого зазвучал гимн партии «Интернационал». Его подхватили все делегаты. Правда, они старались петь вполголоса: съезд-то все-таки полулегальный!

Съезд окончен, и, собственно говоря, можно было разъезжаться по домам. Но делегаты Кавказа были приглашены на деловую экскурсию в Кронштадт. Погода и настроение всецело сопутствовали этому.

…В то раннее утро Алеша проснулся оттого, что его слепил солнечный зайчик. Он открыл глаза и сразу зажмурился от яркого луча солнца. Воспоминание о съезде, белесоватое небо, легкая прохлада, которой тянуло с Невы, — все это привело Алешу в отличное настроение. Он вскочил и громким возгласом «Вставай, проклятьем заклейменный!..» разбудил товарищей. Те быстро встали, наскоро умылись, закусили и почти бегом направились к Николаевской пристани, откуда должна начаться; поездка в Кронштадт.

Народу на пристани оказалось множество. Кругом— оживление. Играет музыка, развеваются красные знамена, слышится задорный смех.

— Видишь, Юсуф, похоже, настоящая демонстрация будет! — весело сказал Алеша.

Понадобилось три парохода, чтобы разместить всех экскурсантов.

Вот под звуки марсельезы отплывает пароход, на который сели бакинские друзья. Алеша ходит по палубе и внимательно вглядывается в сияющие лица людей, пожилых и молодых рабочих, прислушивается к разговорам. Почти все обсуждают политические вопросы.

Вон приветливо машет ему рукой седоусый питерский рабочий, сидевший рядом на съезде. Алеша подходит к нему. Оба облокачиваются о борт парохода и смотрят в сторону Кронштадта. Там тоже развеваются красные знамена, играет музыка. Кронштадцы пришли встречать своих братьев-питерцев. С обеих сторон раздается громовое и долгое «ура!».

А через некоторое время — митинг. В нем участвуют пятнадцать тысяч человек. Рабочие, солдаты и матросы, мужчины, женщины и даже дети — все замерли, все слушают кронштадтского большевика-рабочего, открывающего митинг.

На трибуне — один из делегатов VI съезда партии. Он толково, не спеша и ясно объясняет, почему лозунг «Вся власть Советам!» временно снят, и выдвигает новый лозунг — «Решительная борьба с контрреволюцией!».

Выступил и Алеша Джапаридзе — делегат-кавказец, как представили его. Речь Алеши заинтересовала всех. Она была краткой, но выразительной.

Кавказцы с молоком матери всасывают любовь к свободе, сказал он, — за свободу мы бились всегда в первых рядах революционной армии. Но на этот раз пальму первенства мы уступаем вам товарищи питерцы и кронштадтцы. Вы составляете передовой отряд нашей армии. Ваш мощный удар разгромил самодержавный строй не только в Питера но и во всей громадной России. Мы думаем и убеждены, что впредь вы будете идти во главе русской — новой еще более Великой революции!

Оратору от души аплодируют…

Как никогда, бодрым и уверенным в себе возвращается Алеша с товарищами в родной край нефтяников Каспия.

Снова в Баку

Возвратившись из Питера в Баку, Джапаридзе первым долгом решил рассказать товарищам по партийной работе, всем активистам о VI съезде партии.

17 августа созывается общегородская партийная конференция. Появление на трибуне Алеши — делегата съезда, кандидата в члены Центрального Комитета было встречено присутствовавшими восторженно. Долго не давали ему начать говорить. Смущенный и обрадованный таким горячим приемом, он стоял на трибуне и всматривался в лица людей, ставших ему братьями. В эту минуту он почувствовал, что любит их еще сильнее и готов для них сделать все, не пожалеет даже самой жизни.

Вот овация утихла, а Джапаридзе все еще не может произнести ни слова: ком стоял у него в горле. Справившись с волнением, он сказал:

— Товарищи! Друзья мои!..

Речь его продолжалась два часа, но и за это время он «не был в состоянии исчерпать весь интересный материал», как писала потом газета «Бакинский рабочий».