Наконец, нервы отпустили его, тело стало как ватное, слезы иссякли, а в голове была пустота, и все происходящее стало безразлично.
Назар, почувствовав, что истерика закончилась, осторожно оторвал Алешу от себя и вернул его обратно на сиденье. Достал свой платок, стер с его лица слезы, и как маленького заставил высморкаться, видя, что у того забит нос после такого рыдания. Найдя на заднем сиденье бутылку с водой, поднес ее к Лешкиным губам. Тот попил, и наконец поднял на него глаза.
— Я припугнуть тебя хотел, — Назар смотрел в блуждающий Лешкин взгляд, — не думал, что ты так все воспримешь… Извини.
Тот так же продолжал на него смотреть. Назар видел, что парень еще пребывает в прострации.
— Я заплатил за коня Мальковичу сколько он хотел. Теперь по документам конь твой. Документы у Петровича, приедешь, заберешь их у него. И Петровичу оплатил постой коня до конца года. Дальше разберемся, ты не переживай с этим. И еще, Малькович тебя обратно к себе на работу берет. Он и сам пожалел, что выгнал тебя, из-под тебя кони хорошо продаются. Поэтому он ждет тебя на работе.
— Зачем тогда ты все это говорил про расстрел… — Алеша еще до конца не осознал всю суть сказанного Назаром, он лишь понял, что убивать его не будут.
— Ты должен пообещать мне, что будешь слушаться меня. Слышишь, обещай мне это. И если что-то происходит, ты должен мне это рассказать. Тогда я смогу защитить тебя. Пообещай, что будешь слушаться.
— Да. Обещаю.
— Ну вот и хорошо, а сейчас поехали.
— Куда?
Как только Назар повернул ключ зажигания, Алеша как очнулся от всего происходящего и испуганно посмотрел на него.
— Помнишь, я тебе рассказывал о доме в деревне под Смоленском, где я в детстве летом жил? Мне туда съездить нужно. Составишь мне компанию?
— Да…
— Я этот дом не стал продавать после смерти бабушки, оставил, пусть стоит. Вот, изредка туда езжу. За домом соседка следит, траву косит, ну и за тем, чтобы не разворовали, смотрит. Я ей за это денег привожу. Вот сейчас решил туда доехать, денег отдать, а то когда потом еще время будет. И тебе покажу дом… как я там жил, — Назар мельком бросил взгляд на лицо парня с припухшими от слез глазами и покрасневшим носом. — Я Петровича предупредил, что ты сегодня не придешь, а Малькович тебя завтра ждет на работу.
Назар замолчал и переключил взгляд на дорогу. Ехать им нужно было еще около четырехсот километров. Это пять-шесть часов дороги, так как потом от основной трассы придется ехать по дорогам, где особо не разгонишься. Он корил себя за то, что так не рассчитал свое запугивание с этим Алешкой. Он все-таки привык так воздействовать на более сильные личности, хотя Алешку слабым тоже не назовешь. Но вот где-то он сильный и стойкий, а где-то такой слабый и уязвимый. Назару было жалко его, хотя мужчина опять разозлился на себя за явно лишние в его жизни чувства к этому Леше. Запугать он его решил из чисто воспитательных соображений. В то время, в котором они жили, нельзя быть таким наивным и бесхитростным как Леша. А уж если он такой, то Назару нужно было, чтобы любые дальнейшие действия тот делал только под его контролем и больше не творил самодеятельности.
То, что он сейчас во все это вмешался, Назар оправдал для себя тем, что он тоже любит лошадей и его сильно покоробило известие, что этого красивого рыжего жеребца сдают на колбасу. Но сам он бы ничего не стал делать. Когда же Петрович в очередном отчете о событиях, происходящих на конюшне, рассказал ему все как на духу, вот тогда Назар понял, что пора вмешиваться. Его разозлило то, что Лешка не послушал его и влез во все это. Такого Назар не позволял никому — ослушаться себя — и поэтому решил провести воспитательное мероприятие. Решив все с Мальковичем, который был рад деньгам за коня и тому, что вернет этого спортсмена, которого выгнал чисто из принципа, а теперь жалел об этом. Но сам бы он никогда не пошел на попятную, другое дело, когда Назар попросил. Услуга за услугу. Потом Назар поговорил с Петровичем, оплатив содержание рыжего, и даже покормил того сухариком. Как поступить с Алешкой, чтобы тот понял серьезность всего, он тоже решил. И вот, в процессе этого воспитательного мероприятия, он увидел эти глаза, полные слез, и внутри опять все ухнуло и оборвалось. Конечно, он обнимал его лишь с целью удержать и не дать выбежать из машины, но вот только внутри его сердце так странно стучало, когда к нему через куртку прижимался Алешка и так по-детски всхлипывал. И Назар не удержался, став гладить его рукой по коротким волосенкам, опять жалея, что они отстрижены.
Сейчас он корил себя за эту слабость и опять объяснял сам себе, что все произошедшее — лишь дружеская поддержка и не более. Хотя, может, это и не так. Но ведь он решил для себя, что он будет бороться с этим и не даст неправильным чувствам вырваться наружу. Все это он утопит в себе, он сильный, он сможет перебороть себя.
Леша долго приходил в себя от произошедшего. Он нашел бутылку с водой и медленно пил из нее, ощущая, как вода приводит его в чувства. Когда стресс прошел, он восстановил в памяти все, что сказал Назар. Сидя и глядя перед собой, осознавал, что теперь он стал официальным владельцем Зацепа. Зяма стал его, и никто больше коня никуда не заберет. Все проблемы, еще час назад нависшие над ним как грозовая туча, вмиг развеялись. Содержание Зямы оплачено, а у него опять есть хорошая и любимая работа. И все это сделал Назар… Но зачем ему это нужно? Леша не мог найти ответа. Потом вспомнил слова Назара, который взял с него обещание, чтобы он слушался. Неужели все это ради того, чтобы он слушался… но для этого можно было просто припугнуть. Лешка так и ломал себе голову поиском ответа, почему Назар это сделал. Наконец устав от внутренних копаний в поисках ответа, который он не находил, Алешка задремал.
Когда машина остановилась, Леша проснулся. Назар уже вышел из нее и скрылся за дверями поселкового сельпо. Леша так и сидел в машине, дожидаясь его. Вскоре тот вышел из магазина с пакетом, который положил на заднее сиденье. Сев за руль, положил в выемку подлокотника несколько печений в красных и синих обертках.
— Угощайся, — Назар кивнул на них. — Это "Вагон Вилз". Как говорят в рекламе: "И ты победитель". Ты ел такие?
— Нет.
Лешка взял себе один красный квадратик и, шурша оберткой, открыл его, там внутри было плоское и круглое, облитое шоколадом печенье. Он откусил и зажмурился. Было вкусно, и, наверное, после нервного стресса он проголодался. Он и не заметил, как быстро съел три печеньки, а Назар дожевывал только одну, держа ее в правой руке и ведя машину левой.
— Ой, я, кажется, и твои съел.
— Мне и одного достаточно. Понравилось?
— Угу.
— Там в пакете еще шоколадки "Натс" и "Виспа" лежат, доставай, съедим, и по банке "Фанты" я попить взял.
Лешка не стал себя уговаривать. Такие вкусности он и не ел, только видел их на витрине ларьков. Он с удовольствием съел "Натс" с орехами и батончик воздушной "Виспы", запив это "Фантой" из железной банки. Так вкусно и сытно перекусив, он ожил и стал с интересом смотреть на местность за окном машины.
Свернув с трассы, они долго ехали по местным дорогам, которые были все в ямах, и, несмотря на рессоры в джипе, их трясло и подкидывало. И когда Назар свернул к показавшейся за полем деревеньке, Лешка вздохнул с облегчением, что наконец эта пытка русской дорогой закончится.
Этот день на удивление был солнечным и теплым. В полях уже лежал снег, но очень немного и лишь тонким слоем. Дороги были сухие, с застывшими на них колдобинами уже замерзшей глины и грязи.
Деревня, в которую они въехали, была достаточно большая. Но, судя по запущенным домам, которые покосились и разрушались, их хозяева уехали. Видя взгляд Алеши на такие дома, Назар пояснил: