Назар, прибравшись после их чаепития, долго курил на улице, но когда окончательно замерз, вернулся в дом.
Конечно, он мог лечь спать на лавке, но это было жестко, а на печке он спать не любил, потом к утру от духоты наверху у него бы разболелась голова.
Бросив взгляд на Лешку, он увидел, как тот во сне кутается в тулуп. Видно, все-таки ему было холодно.
Назар мысленно ругнулся на себя за глупые предрассудки и всякие неправильные мысли. И, решительно подойдя к кровати, лег с ним рядом, забравшись под тулуп.
Кровать была пружинистая, и под весом Назара более легкий Алеша скатился к нему. Назар обнял его и бережно укрыл тулупом. Прижавшись к спящему Лешке, он моментально провалился в сон. Это было впервые, когда он спал так глубоко, спокойно, умиротворенно. Во сне ему было удивительно хорошо, ему снились цветные сны, которые он не запомнил. Он запомнил лишь ощущение счастья, в котором он был там, во сне…
Когда Алеша проснулся, он увидел Назара за столом, пьющего чай.
— Вставай, соня. Я тебе сейчас тоже чаю сделаю.
Леша быстро вылез из-под теплого тулупа и побежал во двор до ветру. Странные воспоминания возникали в его голове. Ему казалось, что ночью он спал не один. Что такие теплые и нежные объятия всю ночь окутывали его и прижимали к себе.
Неужели это Назар спал с ним? Глупости, с чего Назар бы стал так нежно его обнимать… Это просто сон, ему все это приснилось. Тогда где спал Назар?
Зайдя в избу, Алеша прогнал от себя эти мысли и не стал задавать Назару вопрос, где тот спал.
На столе его ждала уже чашка горячего чая и три бутерброда с белым хлебом и колбасой. Он с удовольствием это съел, хотя и не привык завтракать с утра. Наверное, свежий воздух так влиял на его аппетит.
После завтрака Назар прибрался, закрыл дом, и они поехали обратно в Москву. По дороге до Москвы опять болтали о незначительных событиях в жизни каждого, но Алеше было интересно слушать Назара. И ему казалось, что Назару тоже интересно слушать его. Так, за разговором, длинная дорога пролетела незаметно. Назар подвез Алешу к проходной ипподрома, пожал ему руку, а затем, перехватив кисть его руки, положил в нее несколько стодолларовых купюр.
— Это на лечение Зацепа, — видя все эмоции на Лешином лице, он пояснил. — Я не такой, как все. Мне тоже его жалко. Так что бери. Лечи коня.
Алеша в растерянности вылез из машины и застыл на месте, смотря вслед удаляющемуся черному джипу Чероки.
ГЛАВА 17
Наступление нового девяносто пятого года Алеша встречал дома с бабушкой. В такой праздник они решили побаловать себя разнообразными блюдами и поэтому наготовили много вкусностей.
Стол был накрыт в комнате бабушки, так как комната была большая, и в ней была наряжена искусственная елка с разноцветными шариками и мигающей гирляндой. Бабушка по такому случаю испекла свои фирменные пирожки с капустой, рисом, яйцом и яблоками. Эти пирожки так аппетитно пахли, накрытые полотенцем, что Лешка из последних сил сдерживал себя, чтобы не съесть до начала праздника один из них.
Центр стола украшал салат оливье в большой круглой миске, также Алеша приготовил салат мимоза и селедку под шубой. Бабушка нарезала сервелат и сыр, положив все это на тарелку. Они открыли банку импортных соленых огурчиков, таких маленьких и аккуратных, что радовали глаз, лежа в хрустальной вазочке на столе.
На десерт был куплен торт с названием "Марика". Таким тортом Алешку угощали девчонки на конюшне. Торт ему очень понравился, в нем были сухофрукты и грецкие орехи, а также много крема со сгущенкой. Именно этот торт Алеша и купил к такому событию. А еще он купил бутылку "Советского" шампанского брют. Бабушка не любила полусладкое, а он вообще не знал, какое оно на вкус и взял то, что попросила бабушка.
За пятнадцать минут до наступления Нового года они сели за праздничный стол. Варвара Петровна еще раз проверила в духовке утку с яблоками, томящуюся в красной чугунной утятнице, и убедившись что она готова, стала смотреть телевизор, ожидая приветственную речь Ельцина.
Алеша стал открывать шампанское, чтобы заранее разлить его по большим хрустальным фужерам, специально для такого случая взятым из серванта.
Опыта по открыванию бутылок у него не было, тем более таких опасных, и поэтому, он, в попытке удержать руками выдавливаемую из горлышка пробку, упустил ее и эффектно залил шампанским свои новые брюки, скатерть и два салата. А пробка из бутылки оставила видный для глаз след на побелке потолка.
Бабушка лишь улыбнулась и стала спасать скатерть, промокая ее салфетками. То, что осталось в бутылке, Алешка разлил по бокалам, и Варвара Петровна произнесла тост:
— Давай выпьем за прошедший год. За все, что он нам принес хорошего и плохого. Поблагодарим его за это. Спасибо тебе, девяносто четвертый, за все.
Они чокнулись фужерами, слыша их хрустальный звон, и немного отпили шампанского. Алеша, взяв бабушкину тарелку, положил ей салат оливье и ложку салата мимозы. Затем то же положил и себе. И они стали ждать наступление Нового года.
Алеша вспоминал прошедший год. Сколько всего в нем произошло. Конечно, основное — это окончание школы. Но самое главное — это то, что его мечта осуществилась. Теперь у него есть настоящий спортивный конь — Вальхензее. И еще у него есть собственный конь — Зацеп. Еще год назад он бы в такое не поверил, а вот оно как в жизни бывает. За это время он еще пару раз выступал на Вальхензее в соревнованиях с хорошим результатом. Главное: Петрович был ими доволен, и Лешкой, и конем. А его Зяма лечился. Правда, денег на это уходило немерено, хорошо, что тогда Назар помог, дав деньги на лечение коня. Правда с того дня он Назара больше не видел, видно тот занят был, даже к своему коню не приезжал. От этой мысли Алеша опять погрустнел, но, наверное, он уже привык к этому — к тому, что Назар и он, они из разных миров, и каждый живет своей жизнью.
Леша решил вспомнить и более радостное событие в своей жизни — это, конечно, работа у Мальковича, которая принесла ему не только стабильную зарплату и премии, но и удовлетворение от возможности заниматься любимым делом. На конях Саввы он тоже ездил на старты и даже один раз выиграл, заняв первое место. Вот только потом коня, на котором Алеша выиграл, сразу продали. Лешке было обидно, но такова жизнь, он с этим тоже смирился. Все-таки в целом работа на Мльковича ему нравилась, он даже из-за этого не поехал с Петровичем на елку в Лужники. Хотя Петрович его звал, говоря, что режиссер помнит его звездное выступление и приглашает принять участие в новогоднем шоу. Но Алеша отказался, так как у него теперь кони, и завтра, первого января, ему уже утром нужно ехать шагать лошадей после прививки на конюшне Саввы, а потом и своих Валю и Зяму. А уже через три дня нужно начинать вводить лошадей в работу после вынужденного простоя, и здесь уже не до елок.
В таких мыслях Алешку застало поздравление президента. Он поднял бокал, дождался, когда куранты на экране телевизора стали отбивать двенадцать раз, и под их бой загадал свое самое сокровенное желание: выступать на Олимпиаде в конкуре.
За окном послышались хлопки петард и взрывы салютов. Опять поднеся бокал к бокалу бабушки, Алеша услышал хрустальный звон и выпил остатки шампанского до дна, надеясь, что его мечта сбудется.
В Англии не принято так масштабно праздновать Новый год, здесь он является лишь продолжением Рождественских праздников. Гавр безразлично относился к этим особенностям страны, в которой он жил столько лет. Раньше его привлекала эта праздничная шумиха и беззаботная канитель с Рождественскими распродажами, но сейчас для него все переменилось. С момента гибели отца прошел год. Для него этот год был сложным и неоднозначным. В один миг ему пришлось стать другим. Та его беззаботная жизнь навсегда осталась в прошлом, теперь же была совсем другая, и он стал другим. Гавр физически ощущал в себе эту перемену. Смерть отца не вызвала у него рыданий, отчаяния или еще каких-либо человеческих эмоций. Он все воспринял достойно, сразу включился в ту новую жизнь, которую определяло его положение, когда он стал наследником, возглавив все, созданное его отцом. Даже друг отца Николай Евгеньевич удивлялся, насколько он холоден и расчетлив во всем, и насколько в нем отсутствуют все чувства и эмоции.