Анну невольно поразило абсолютное бездушие происходящего. Тишина, нарушаемая механическим шепотом карикатурного попа, угрюмая сосредоточенность провожавших, гулкое молчание кладбища - все это было неправильным, ненастоящим. Несуразность ситуация заключалась в том, что ее восьмилетнего сына вырядили в дурацкий костюмчик, заколотили в деревянный ящик, в котором не то, что двинуться - не продохнуть, и собирались зарыть в жирную, червивую землю. Зарыть и забыть.
Наконец, батюшка, отчитав положенное по прейскуранту количество молитв, вволю намахавшись чадящей кадильницей, отошел в сторону, устремив сосредоточненно-жалобный взгляд на гроб. В позе его было что-то от официанта, только что подавшего счет - Анна с трудом удержалась от неуместного желания сунуть ему пятерку на чай.
Грянул оркестр. Анну качнуло, оркестр бил прямо в уши, создавая в голове невообразимый шум. Агент постарался - музыканты играли не похоронный марш Шопена - печальную антитезу свадебной теме Мендельсона, но что-то менее заезженое, и более приличествующее моменту. Нужная атмосфера была достигнута - бабушка зарыдала в голос, кто-то отчаянно принялся сморкаться, раздался кашель и хныканье удрученных подруг. Анна нервно переминалась с ноги на ногу, смотрела в яму...в яму...
Во тьму.
-Анна Сергеевна,-кто-то неземной, потусторонний тронул ее за локоть,-Пора.
Она повернула голову и встретила песьи глаза агента. Понимающе кивнув, он повел взглядом в сторону гроба. Пора... Пора было....что? Пора было броситься к полированному ящику и руками отпереть крышку, выпустить на свет божий новорожденного мертвеца, ревущую послежизнь? Пора было пасть на колени в серую грязь и молить, молить небо вернуть ей Алешу? Пора было...
Закапывать сына.
Анна ненавидяще уставилась на агента. Восприняв ее взгляд как знак согласия, он повернувшись в полоборота сделал знак дюжим могильщикам. Оркестр взвыл громче, провожающие залились символическими слезами, могильщики дружно взяли гроб за ручки. Внезапно Анна, вырвав локоть из цепких пальцев агента, молча, с отчаянной силой толкнула его в грудь так, что он отлетел в сторону и так же молча бросилась к гробу, бросилась яростно, всем телом. Повиснув на гробе, уже смоченном первыми каплями дождя, она завыла, забилась на крышке, царапая ногтями ее поверхность. В этот момент, она не видела ничего, не слышала ни единого звука, кроме биения своего сердца. Алеша там, заперт в душной коробке, затянут в галстук. Алеша там, уложенный в вязкое ложе, ее сын, упрятан в смерть.
Могильщики расступились перед нею.
-Разве вы не видите?!-выла она, исступленно царапая гроб,-Разве вы не видите?! Ему больно! Моему сыну БОЛЬНО!!!
Замешательство агента было недолгим. Очевидно, он привык к подобным эксцессам. Поправив галстук, он мигнул дюжим землекопам, и они, также обладая немалым опытом, нежной хваткой оттащили визжащую женщину от гроба. Рядом тут же оказалась бабушка. Обнимая Анну, она что-то сипела, плакала, сопливела в ухо, и это мокрое касание возымело эффект - женщина успокоилась, затихла. Анну трясло... В ее голове верещал похоронный оркестр.
Могильщики вяло подошли к гробу и потащили его к черному жерлу. Дело было сделано. Осталось принести жертву.
Могила приняла свое с влажным, сосущим звуком. Анна безучастно смотрела как первые комья земли барабанят по крышке. Диким ей показалось то, что она даже не попрощалась с сыном, не поцеловала его в эту последнюю секунду.
-Анечка,-наклонилась к ее уху мать,-путы-то Алешеньке развязали?
-Что?-она мутно уставилась на старушку
-Веревочки с него сняли перед тем как в гроб заколачивать? Положено веревочки снимать...
-Какие веревочки?-слова доходили до нее трудно,-какие...не пойму...
-Ох, доченька, так ведь вязать покойников надо... Путы накладывать...
-А зачем развязывать?-тупо спросила Анна
-Чтоб к живым не тянулся,-мать перекрестилась,-и за собой не тянул.
-Что....что ты несешь?-Анна не понимала ни полслова из того, что говорила ей старушка. Ощущение того, что в землю закапывают ее, а не сына не проходило, но увеличивалось с каждой секундой.
-Никто моего сына не связывал,-зло бросила она в лицо матери,-Алеша умер. Еще вопросы?
-Что ты, Анечка!-попятилась старушка,-что ты.... Я ведь как лучше...господи...горе то какое!...несчастье,-понурив голову, сгорбившись она выглядела на все двести лет, что было.... почти уместно.
Анна еще некоторое время смотрела как могильщики равняют рыхлую землю...затем, безучастно тряхнув головой, побрела к автобусу. Когда она уже поднималась в салон, где-то вдалеке раздался телефонный звонок. За ним еще один. И еще. Звук ослабевал, уходил вдаль, оставляя болезненное жужжание в ушах. Тряхнув головой, женщина вошла в автобус.