— Живой! — крикнул Митрич. — Только пульс очень слабый, сердце едва работает...
— Давайте тарантас! — распорядился Иван Ефимович.
— Эх, догадался бы тракторист печь истопить, нагреть будку...
Кто-то из мужиков подбежал к Орлику, вскочил на него и помчался к будке. Митрич снял с себя пальто, укутал Алешку. Подъехал тарантас. Митрич сел, держа на руках Алешку. Сел и председатель.
— Алешку нашли! — крикнул прискакавший к будке бригадир. — Сейчас привезут! Давай, Миколь, разжигай печку!
Миколь сунул в печку облитые мазутом тряпки, поджег. Достал из-под топчана сухих дров и затолкал в печку. Повеяло теплом.
Внесли Алешку в будку и положили на топчан. Раздели, стянули сапоги, полные грязной воды. Митрич снял со стены полотенце и принялся растирать посиневшее Алешкино тело. В будке стало совсем тепло.
— У тебя, Миколь, никаких лекарств нет? — спросил Митрич.
— Есть только мед. — Миколь виновато взглянул в сторону председателя колхоза.
— Поставь чайник на огонь, согрей воды.
Митрич долго хлопотал возле Алешки. Растер его как следует, напоил чаем с медом.
Понемногу потянулись домой мужики. Председатель сел в тарантас и хлестнул лошадь. Он торопился вернуться в село, чтобы прислать к Алешке фельдшера. Алешку решили из будки пока не перевозить.
Не успел Иван Ефимович въехать на околицу, весть о несчастье с Алешкой разлетелась по всему селу. Андрейка, как услыхал об этом, не стал никого ждать, один бросился бежать в темноту, в поле.
Завели машину. Собралась в дорогу фельдшерица. Марина принесла чистое белье, носки, джемпер и разной еды. По дороге машина обогнала Андрейку. Шофер его и не заметил.
Алешка уже был переодет в чистое, когда прибежал Андрейка. Андрейка бросился к нему:
— Алешка, живой ты?
— Орлик домой пришел? — шепотом спросил Алешка.
— Эх ты, башка, нашел о чем спрашивать! — сказал Андрейка и засмеялся.
1958—1959 гг.
