— Тебе-то что?
— Нет, я по-хорошему, не для смеха, — смущенно сказал Аркашка.
— А, что вы понимаете! — вздохнул Алешка… И впервые он посмотрел на него, как старший смотрит на младшего, усмехнулся и вышел из палатки.
Аркашка опять вышел за ним и долго смотрел ему вслед.
Обернулись и Белогоров с Волковым, сидящие возле своей палатки, и тоже проводили его глазами.
— Кажется, это серьезней, чем мы предполагали, — заметил Белогоров.
— Что ж, дело молодое, — задумчиво ответил Волков.
Увидели его и на берегу пруда.
— Гляньте-ка! — привстал Женя. — Никак, он опять на переезд снарядился?
— Далеко — протянул Илья…
— Значит, любит! — глубоко вздохнула Лиза, и глаза ее затуманились…
— Любовь не картошка! — подмигнул ей Сергей, ухмыляясь. Но Лиза так посмотрела на него, что он смутился и пробормотал, трогая ус:
— Нет, а что? Я — ничего…
И только Николай поглядел вслед Алешке с недоброй усмешкой.
Чем дальше уходил Алешка, тем больше хмурилось небо. Он шел как раз в ту сторону, откуда, захватив полнеба, надвигалась черная зловещая туча.
Вскоре порыв ветра закрутил столбы пыли на дороге, понес сухие стебли. Откуда-то прикатилось, подпрыгивая, прошлогоднее перекати-поле…
Глухо прогремел вдалеке гром, потом еще раз, ближе и вдруг грянул прямо над головой. Алешка испуганно присел, опасливо глядя на небо, потом встал и словно заколебался, то ли идти дальше, то ли повернуть обратно…
Хлынул дождь. Алешка обернулся — буровой уже не было видно. Помедлив еще мгновение, он поднял воротник плаща, сунул руки глубоко в карманы и пошел вперед. Через несколько шагов он скрылся за струями крупного дождя.
Над переездом гроза уже прошла и громыхала где-то вдалеке. Но дождь не переставал идти и похоже было, что он зарядил надолго — все небо было обложено.
Донесся долгий и протяжный гудок паровоза, невидимого из-за дождя.
Тотчас же открылась дверь домика, и девушка поспешила закрыть шлагбаум. Подошел старик и, вглядываясь в серую мглу, заметил:
— Похоже, не придет нынче твой-то!
Девушка, которая тоже уже несколько раз всматривалась в даль, сердито ответила:
— Ну что вы заладили «не придет», «не придет»! И никакой он не мой. Не знаю, как его и зовут-то…
— Небось узнала бы, коль захотела, — усмехнулся старик.
— А зачем? Мне и свои вздыхатели во как надоели! — возразила девушка и провела рукой по горлу.
— Смотри, девка, — вздохнул старик, — с огнем играешься. Вот присушит тебя какой-нибудь…
— Ха! Не родился еще тот человек, чтоб присушить меня! — засмеялась девушка.
— Ну смотри, отольются кошке мышкины слезки!
Старик пошел в дом, девушка достала флажок.
Она напряженно смотрела сквозь пролетающие вагоны, словно хотела увидеть что-то на той стороне полотна.
Но поезд прошел, и дорога по-прежнему была пустынна.
Девушка медленно опустила флажок, но еще не трогалась с места. Потом пошла к дому.
Она шла, опустив голову, и, только взявшись за ручку двери, бросила рассеянный взгляд в ту сторону, и… замерла.
По дороге шел Алешка. Просто его ждали с другой стороны, откуда он всегда приходил раньше.
Алешка тоже увидел ее и остановился.
И так смотрели они друг на друга, не трогаясь с места.
Потом девушка медленно закрыла дверь. Она вошла в комнату с легкой улыбкой на губах и медленно прошлась по ней, склонив голову набок. Потом села, сложив руки на коленях, и снова улыбнулась каким-то своим тайным мыслям.
Старик, возившийся с самоваром, подозрительно посмотрел на нее.
— Ты чего? — спросил он, приглядываясь к ней.
— Ничего! — беспечно ответила девушка и снова заходила по комнате легкой танцующей походкой, бесцельно дотрагиваясь рукой до разных вещей.
Дед, присмотревшись к ней повнимательней, вдруг встал и направился к дверям.
…Алешка все еще стоял на прежнем месте. Дверь отворилась, и старик увидел Алешку. Улыбка мелькнула в его глазах, и он сказал:
— Ну, чего зря под дождем мокнуть? Заходи, коль пришел.
…Как только они вошли в комнату, девушка с любопытством посматривавшая до сих пор на двери, тотчас же напустила на себя самый неприступный вид.
— Ну? Как звать прикажешь? — спросил старик, обращаясь к Алешке.
— Алексеем, — смущенно улыбнулся Алешка и невольно бросил на девушку робкий взгляд.
Но она презрительно отвернулась.
— Доброе имя! — похвалил старик. — Значит, тезки будем, поскольку я тоже Алексей. Алексей Егорыч. А ее — Зинкой кличут, — кивнул он на девушку и тут же рассердился на нее. — А ты что, аршин проглотила? Прими плащик у человека, повесь посушить!