Сашка шумно вздохнула. Данилов снова взглянул на нее. Сашка виновато улыбнулась, развела руками: что, мол, поделаешь, придется брать.
— Ничего. Надо думать, Александра Васильевна захочет вам помочь? — снова посмотрел он на Сашку.
Та кивнула.
В это время лампочка под потолком замигала. Погасла, зажглась. Снова погасла.
— А, будь они неладны! — проворчала женщина в темноте. — Цельный вечер мигает. Чинят, чинят, никак не починят. Сейчас я вам лампочку засвечу…
Она загремела в темноте чем-то… В это время свет снова зажегся. Женщина поставила на стол керосиновую лампочку.
— Ну вот. Коль опять погаснет, зажгете… А теперь, не обессудьте, на ферму мне пора. Сторожихой я там.
— Как, вы уходите? — забеспокоилась Сашка.
— Может, мы тогда у соседей ваших посидим? — предложил Данилов.
— Да чего вы? — замахала женщина руками. — Сидите! Куда из тепла иттить? А когда пойдете — дверь на щеколдочку замкнете, и вся недолга…
— Не запираете? — удивился Данилов.
— А чего у нас брать-то? Веник старый? Ну до свиданьица… Может, еще когда заедете, милости просим! — слегка поклонилась она от двери.
— До свиданья, — попрощался Данилов.
— Спасибо вам, — сказала Сашка.
Женщина ушла.
— Симпатичная бабка, — кивнул на дверь Данилов.
— Да… годочков на пять постарше меня будет, — усмехнулась Сашка…
Данилову стало неловко.
— Ну, чего уж прибедняться! Вам можно хоть завтра под венец, — постарался он пошутить.
Сашка зябко поежилась, натягивая поплотнее пиджак на плечи.
— Женихов нет, — запоздало ответила она, подсаживаясь к столу. — Был когда-то один, да прогнала. Он и уехал.
— Гордая, должно быть! — улыбнулся Данилов.
— Была когда-то негордая, — задумчиво ответила Сашка.
Данилов пристально посмотрел на нее, потом полез в карман за папиросами. И как только он чиркнул спичкой, свет погас. Он прикурил и стал держать спичку в руке. Оба они задумчиво смотрели на огонь. Потом спичка погасла.
— Зажечь лампу? — спросил Данилов.
— Как хотите, — тихо сказала Сашка.
Данилов погремел спичками и… положил их на стол.
— Ну? Что же вы молчите? Давай разговаривать, — сказал он, и в голосе его зазвучало беспокойство.
— Давай, — откликнулась Сашка так же тихо.
И снова настала тишина. В темноте вспыхнула папироса.
— Примете их к себе? — спросил Данилов.
— Придется, — не сразу ответила Сашка. — Трудновато будет наших уговорить. Ну, да ничего. Глаза боятся, а руки делают…
Наступила пауза.
— Андрей Егорыч, а вам обязательно надо уезжать? — тихо спросила Сашка. — Разве нельзя отказаться?
— А ты можешь отказаться от этого колхоза?
Сашка опять вздохнула. В темноте слышно было, как шуршали спички в коробке, который Данилов задумчиво переворачивал на столе.
Сашка медленно протянула руку и дотронулась до его руки, в которой он держал коробок. Данилов замер, потом послышался тихий хруст — коробок сломался в его руке.
Он протянул другую руку и положил на Сашкину.
И в это время загорелся свет.
Оба тотчас же отдернули руки и отвернулись, боясь встретиться глазами.
Данилов взволнованно встал и заходил по комнате.
Сашка сидела, низко опустив голову. Данилов вдруг резко повернулся к ней, словно хотел что-то сказать, и… свет опять погас. Только быстро и нервно вспыхивал в темноте огонек папироски.
— Зажечь лампу? — тихо спросила Сашка, нашаривая на столе коробку спичек.
— Как хотите, — отрывисто сказал Данилов.
И Сашка замерла на месте, глядя на этот огонек.
Вот он медленно двинулся по комнате. Вперед, назад. Вперед, назад. Остановился. Опять двинулся вперед. Снова остановился и… медленно стал приближаться к ней.
И когда Данилов остановился, вплотную подойдя к ней, она невольно встала ему навстречу.
И тут снова зажегся проклятый свет!
Оба одновременно взглянули на лампочку: он с бешенством, она в отчаянии.
Потом их глаза встретились. Сашка смотрела на него неотрывно, слегка подавшись вперед. А в глазах Данилова читалась какая-то борьба. Он то жадно смотрел ей в глаза, то на мгновение опускал взгляд, и по скулам его непрерывно двигались желваки.
А когда пауза стала слишком долгой, Сашка поняла: если человек так медлит, вряд ли он решится. А если все же решится, то непременно пожалеет потом об этом. И тогда она, легонько вздохнув, сказала будничным голосом:
— Ну хватит! Согрелась я. Пожалуй, идти пора, может, помочь надо Мише.
Данилов помолчал мгновение, и… кивнул головой. Сашка направилась к дверям. Данилов за ней. Когда она вышла, он погасил за собой свет.