— Не врешь? Чтобы тетка и мне специально борщ?!
— Не врет! Честно! Я свидетель! — Славка поднял вверх сжатый кулак. — Так что побег откладывается! Степку найдем, и домой можешь возвращаться. Примут, еще и с почестями! Скажем, что именно ты козла нашел! Только бы нашелся, подлец!
— Стеепкааа!
Козел не отзывался. Впереди замаячил огонь.
— Ого! Кто-то костер развел! Пошли посмотрим!
Мальчишки ускорили шаг. Вскоре тропинка стала расширяться и вывела к небольшому пляжу. Разглядели бородатого, коренастого, крепкого мужика у огня и хором, забыв сходу обо всех печалях, радостно закричали
— Никифор Игнатьич!
— Деда Никифор! Здраствуйте!
— Привет, коль не шутите! Останетесь, или дальше пойдете?
— А можно?
— Так от чего ж нельзя?! Конечно можно! Я вам всегда рад!
Мальчишки расселись на траве. Руки к огню тянут, да отдергивают. Жарит он, цепляет.
Никифор им хлеба ржаного ломтики протянул. Веточек вокруг полно. Подлиннее выбрали, хлеб на них насадили, да над костром поджаривать принялись. Аромат хлеба горячего над головами поплыл. Вкусно пахнет. В котелке над огнем вода булькает. Дед в нее травки какие-то кидает. Чай особый, таежный заварил. Из кармана стопку стаканчиков походных выудил, из котелка их наполнил, мальчишкам протянул. Те хлебушек откусывают, да чаем ароматным запивают. А у самих глаза блестят, горят. Ждут уже.
Дед сам все понял, просить не надо. Каждый год, приезжая, таежными рассказами, да придумками мальчишек балует. Пугает иногда. Иногда удивляет. Но всегда одинаково интересно слушать его истории.
— Ждете уже, да?
Улыбается себе в бороду. Ладонью по ней провел. Помолчал. Покряхтел. Устроился на бревне удобнее и начал свой рассказ.
Таежная история деда Никифора
— Ну, слушайте, значит.
Тишина вокруг. На тысячи верст вокруг тишина. Только тайга, да речка под боком у нее. Тайга вздыхает, кронами шумит, ветвями машет. Сердится. Осень пришла. Листья опадают. А ей, тайге, жалко их. Только набрали цвет. Багряные, желтые, оранжевые, яркие, красивые. Летят и летят вниз. Укрывают землю под стволами. Спать пора пришла. Зима надвигается. А тайга спать не хочет, вот и капризничает.
На полянке с краешку избушка в лесу примостилась. Махонькая такая. То ли живет в ней кто, то ли так, сама по себе избушка. Не понять сразу то. Скрип, да скрип. Словно дверь скрипит. Или ходит внутри кто, покоя ему нет? Половицы тревожит, они и скрипят.
В оконце заглянешь, там зайчики солнечные по печке, по стенкам её беленым прыгают. Озорничают. Весело им.
А печка пыхтит, пыфает, дымок через трубу выпускает. Топится.
Поленья потрескивают. Только разгорелись. Уютно, тепло.
На полатях травки разные разложены. Сушатся. Пахнет ими. По разному пахнет. И горчит немного, и пряным веет, и сладостью. Словно горшочек с медом рядом поставили. Разные запахи. А все одно, вкусные. Травки высушатся, их в полотняные, чистые мешочки сложат, будут с ними зимой чай таежный целебный заваривать.
Избушка без хозяина стоит. В тайгу ушел. Дела там у него. Охраны нет. От кого охранять то? Дверь открыта, заходи, добрый человек, коль пришел. Гостем будешь. А коль не добрый, да мысли плохие в голове держишь, лучше ступай себе мимо. А то не ровен час, не поздоровится тебе! Охраны у избушки лесной нет. А защитники есть! Да еще какие защитники, то!
Интересно стало? Ну, слушайте тогда, дальше. Сейчас по порядку, не спеша все расскажу.
Про то, как дед Степан в лесу жить остался.
Дед Степан егерем работает. В тайге егерь большой человек! Многое от него зависит. Где то зверь в беду попал, в капкан угодил. Дед его вызволит, подлечит, в лес назад выпустит.
Зима суровая. Корма мало. Дед по лесу кормушки разложит, подкормит. Глядишь, к весне все живы, да с потомством.
Ветром деревья старые повалило. Не пройти. Дед расчистит, тропинки восстановит. За тайгой уход нужен! Вот дед Степан и ухаживает. Хорошо ухаживает. Звери его любят, доверяют. Деревья на ходу ему кланяются. Ягоды лесные открываются, когда мимо идет. Грибы из-под листьев выглядывают, шляпками перед дедом хвастаются.
Живет дед Степан один. Так уж вышло у него. Деревня была когда-то неподалеку. Большая деревня, хорошая. Опустела со временем. Уехали все. В город подались. А старики, кто в город не захотел, на небо один за другим постепенно переправились. Не стало деревни. Не у кого больше новости узнать. Не с кем поговорить о том, о сем. Ну, нет, так нет. Оно не так, чтобы и очень надо было.
Привык дед Степан с лесными обитателями разговоры говорить. И с деревом побеседовать можно и со зверьком каким, если встретился. Так и бежали года. Дед давно запамятовал, сколько ему лет. Жил бы в городе, ему б сто раз напомнили, да подсказали, что время помирать пришло. А тут сказать, да напомнить некому, дед себе живет и живет, и помирать не собирается. Забыл, видать. И хорошо, что забыл!