Максим Николаевич Бобух
Аlexandr
Глава 1.
Вы знаете, что хорошего происходит семнадцатого марта каждого года? Нет? Тогда я вам скажу, даже если знаете. В этот день празднуют, простите за тавтологию, День Святого Патрика. Вы спросите... И чо? Нам какое дело до этого ирландского праздника? Никакого. Но это великолепный повод сходить в ближайший паб, и попить 'Гиннеса', на мой взгляд, лучшего пива на свете. А с учетом того факта, что практически в каждом пабе в этот день появляется специальный сорт этого напитка, и продается только в этот день... Почему бы не сходить и не попробовать его. Кружечки три - двадцать. Сколько влезет.
Собственно сам праздник был поводом, чтобы собраться с университетскими друзьями, с которыми в последнее время стал видеться все реже. А посидеть в хорошей компании, с кружечкой хорошего напитка, да с веселыми ирландскими песнями... В общем все закончилось для меня как всегда неожиданно, просто в какой-то момент мой разум отключился, и праздник для меня закончился.
Ох-хо-хонюшки. Что ж голова то так болит. Мой мозг, как будто, стал больше, и теперь не желает помещаться в черепную коробку. Я попытался перевернуться на другой бок, но каждое движение сопровождалось весьма неприятными ощущениями. Голова, казалось, наполовину заполнена ртутью и все время тянула меня куда-то влево. Я попробовал продрать глаза.
- Damn, ou je suis?(вот черт, где я? фр.)
Ой бляха муха, это я вслух? и на каком вообще языке? От неожиданности я даже на мгновение забыл про очень тяжелую голову. Ладно, попробуем снова:
- Bonjour, encore, se rendit a hui! (привет, пока, пошел на ...)
Хе-хе, а такого слова я по-французски не знаю. Но первый вопрос так и остался не разрешенным, где это я?
Попытавшись приподняться и осмотреться, я совершенно забыл про свое состояние, и меня очень резко повело налево, попытка левой же руки найти точку опоры и удержать равновесие не увенчалась успехом, моя голова не снижая скорости, прошла над точкой опоры и я упал.
Уух. Самое интересное, с кровати я не сверзился. Да, lit queen(ложе королевское) здесь. Можно поперек хоть Я О Мину лечь. Ммм, а постель шелковая, красная, даже вышивка имеется, золотыми нитками. Дышать стало труднее, это, наверное, потому, что я уткнулся носом в постель, поэтому и рассмотрел ее тщательно. Комнату как то не успел, хотя мне показалось, что она с баскетбольную площадку. Эх, голову не хочется поворачивать, чтобы не закружилась, а то опять упаду.
Quelle betise?(что за бред) Я и так лежу, так что упасть не должен. Хотя. Надо попытаться.
Я повернулся на спину. Взгляд уперся на тряпку, подвешенную на брусьях над кроватью. Я такие видел только на картинках. Интересно, как эта штука называется? structure aerienne de Damastus(подволока из Дамаста), пришло в голову. Эх, мне бы еще перевод на человеческий язык. По периметру спускались rideaux de damas(завеса из камки). Все было красиво, цветасто. В комнате уже начало светлеть и стали открываться все новые и новые детали, но осмотреться мешала голова.
Надо было меньше вчера пить этой настойки с mon cher ami Pacha... Так!! Что за Паша, что за настоечка, я вчера пил 'Гинесс' на дне святого Патрика, и приперся домой, или не домой?. Но после 'гинесса' голова обычно не болит. Ce que l'enfer?(что за черт?), почему в голову лезет, какой-то Паша. Не знаю я таких.
Хотя нет знаю... Вроде. Голова, совершенно без моих на то усилий, повернулась на правый бок, и O mon Dieu!(о мой бог), на тумбочке, что была возле кровати, находился литровый графин с темной жидкостью. Ну, это либо гинесс, либо квас. Это квас, подсказало мое взбунтовавшее подсознание. Но мое ликование продолжалось не долго, т.к. до вожделенного напитка необходимо было проползти через всю кровать. Закусив губу от напряжения (раньше за собой я такого не наблюдал), я пополз к графину. Казалось, что кровать качается на больших волнах и меня тянуло то влево, то вправо, пару раз я не удержался на четвереньках и все-таки завалился. Решив не подниматься, я пополз как гусеница, но добился лишь того, что скомкал все одеяло, и голова стала кружиться сильнее. Я остановился, подождал, пока комната не перестанет кружиться и трястись. Собравшись с силами, совершил последний рывок.
Победа. Попасть жидкостью из графина в маленький хрустальный стаканчик я бы все равно не смог бы и с чистой совестью приложился к горлышку графина. На глотке пятом я понял, что это не совсем квас. Ну да, я его вчера смешал с остатками настоечки (что за настоечка). А что, уполовинив графин, я почувствовал себя намного лучше. В голове появился небольшой пьяный шум, но зато комната больше не кружилась, вот и ладненько. Теперь можно и оглядеться.
Спальня поражала размерами. Метров 30, наверное, этих, которые квадратные. Большой шкаф, с резьбой и позолотой. На стенах, какие-то картины, на одной из них смутно знакомая женщина, Grand-mere Katie. Хм. Вроде своих бабушек я помню и на нее они не похожи, и их точно зовут не Кати. Ладно, разберемся. Два окна занавешены той же камкой что и кровать. Небольшой круглый лакированный столик с резной ножкой, два стула. И три массивных дубовых двери. Так, те что поменьше, ведут в новые и нынче очень модные ватерклозет и ванную с горячей и холодной водой.
С третьей попытки мне все же удалось встать, и я подошел к огромному зеркалу, висевшему возле шкафа. Того пацана, что я увидел в зеркале, я узнал. Это был не я, не АААА(настоящее имя героя), но Александр Павлович Романов 17 лет отроду. Ух, ты. А я ниче, только морда чуть кругловатая, правда, тело скрыто под ночной рубашкой, но хоть с фейсом не подкачал.
- Oh, Mon Cher Sasha, vous etes deja reveille? Comment vous sentez-vous?(О мой дорогой Саша, вы уже проснулись? Как самочувствие?) - в комнату, абсолютно без стука ворвался молодой паренек, лет на пять старше меня нынешнего, с темными кучерявыми волосами и небольшими бакенбардами.
- Tres bien, je m'enivre. Peut parler en russe?(Все в порядке, я уже опохмелился. Может, поговорим по-русски?) - произнес я, узнав в этом парне давешнего Пашу. Он же Павел Александрович Строганов.
Пашу мой ответ развеселил, и он широко улыбнулся:
- Ты же знаешь СашА, я никак не пГивыкну говоГить по гусски, но Гади тебя могу и потегпеть.
Его французский акцент вызвал у меня улыбку, но я сдержался, не желая расстраивать друга. А он был именно моим другом, даже не смотря на его парижское приключение, когда мы с ним не виделись четыре года, он остался моим лучшим другом, ну а теперь, когда я уже подрос и собутыльником.
Вроде все проясняется. Я о таком уже много читал, правда, в фантастике, но все же. Я каким-то образом оказался в теле молодого Александра Павловича, которому предстоит стать Александром I и разбить непобедимого Наполеона. Если конечно это не бред. А это не бред, т.к. по-французски я до этого кроме бонжур тужур ни чего не знал, а тут шпрехаю как на родном.
- СашА вы меня слушаете? - видно я немного завис, что не удивительно, такое и во сне не приснится.
- Все хорошо, Паша.
- Точно? Тогда пойдем завтГакать, импеГатГийца зовет.
- Буду готов через двадцать минут, - ответил я, и как только друг детства скрылся за дверью, я ломанулся в сортир.
Впервые в жизни увидел позолоченный толчок, даже немного развеселило. Затем пришла очередь ванны, и в итоге я был собран минут за сорок, вместо двадцати обещанных. Тяжелее всего было нарядиться в мой повседневный мундир. Больше всего меня убили белые рейтузы, пришлось заменить их черными, а то вид у меня был слишком убоищным, если не сказать больше. Представьте паренька, немного не в форме (а у Саши был таки небольшой жирок на бедрах, боках и пузе) в обтягивающих белых рейтузах. Я был похож на какого-то прендегаста.
Выходя из комнаты мне в голову пришла мысль о том, что я не знаю где находится малая столовая, но память будущего императора не подвела.
За столом в малом зале сидела сама Императрица Екатерина Великая, князь Зубов Платон Александрович, мой друг Паша, граф Строганов, и моя дражайшая супруга Елизавета, которая уже месяц как жила отдельно от меня.
- Bonjour, Votre Majeste, le prince, le Comte, Votre Altesse. Bon appetit.(Доброе утро ваше величество, князь, граф, ваше высочество. Приятного аппетита.) - поприветствовал я всех присутствующих. Князь приветственно кивнул, жене я приветственно поцеловал ручку, а Паша ограничился улыбкой.