Но сегодня, когда я услышал о телеграфе, проведенном до Владикавказа, и потому офицеры ожидали более оперативного награждения, я выпал в осадок. Не то, чтобы я не знал про телеграф. В памяти моего реципиента были сведения об этом величайшем изобретении. Мало того. Илья Владимирович общался с барышней из Москвы уже целый год по средством телеграфа. Но почему то я об этом не вспоминал вплоть до того момента, когда он был упомянут на сегодняшнем офицерском собрании. По большому счету именно это и стало той причиной, почему я покинул столь приятное общество так рано.
Я, как мне всегда казалось, не отличался особым скудоумием. Но то, что я не обратил внимание на этот факт, говорил о том, что я несколько ошибаюсь в своей самооценке. Мысль о том, что я не единственный попаданец все больше и больше приобретала свою состоятельность-правдивость-настоящесть. Если подумать логически, то в окружении, в близком окружении, молодого великого князя появился попаданец, который и изменил судьбу императора, и надо думать и всей империи. Или сам император. Что же, это открывает некоторые перспективы. Нужно выяснить, кто именно попаданец, и попытаться с ним встретиться. Не думаю, что этот человек откажется от общения с современником. Под эти мысли я и не заметил как уснул.
А следующий в день застал меня приказом о сборе. Наша армия наконец выступала в поход. С одной стороны я.... Хотя нет, ни с одной стороны я был не рад. Мне не совсем понравилось воевать. Мало того, что это страшно, так это еще мало приятно. Запах пороха, человеческих внутренностей и крови, вид изуродованных тел, существенно снижали энтузиазм от великих баталий. Но по мимо этого, у меня появилась цель, возможность подняться, сделать что то великое, повлиять на судьбу своей страны. И умирать из-за геополитических интересов, мне совершенно не хотелось.
Нашему полку повезло, мы грузились на суда Каспийской флотилии, для высадки на Персидском побережье Каспийского моря, а именно в Мазендеране. Эта область когда то принадлежала России, но из-за удаленности потеряла. Нашей задачей был захват города Ноушехр и создание угрозы Тегерану с северного направления. Основное количество судов, на которые мы грузились, были гребные галеры, с прямым латинским парусом. Но, специально для штурма крепостных сооружений, на придали десять двадцатичетырех пушечных фрегатов. Пушки, в отличии от привычных, уже привычных, чугунных, были стальными, с более длинными стволами и большим калибром. Двенадцатифунтовые орудия должны были разобрать вражеские укрепления на камни. На каждой галере тоже были пушки, но только чугунные шестифунтовки, и не больше восьми на галеру.
В это время, основная часть войска, должна была идти вдоль западного побережья Каспийского моря, и выйти на столицу Шейха Али с востока.
Изначально я опасался необходимости грести. Но мне повезло, офицеры, к тому же дворяне, за веслами не сидели. Мы конечно не сажали на вела рабов. За ними сидели в основном казачки, но и моим гренадерам пришлось приложиться к веслу. А вообще я отдыхал. Море было спокойным, ветер в основном был попутным, делать было решительно нечего. Я стал тренироваться с саблей, которую я взял в захваченном Шуши. Когда наши солдаты занялись повальным грабежом, я не принимал в этом участия, меня и так от всего этого мутило. Но трофейные команды не все приписывали себе. А наш капитан оказался вполне хорошим человеком. Он то мне и выделил саблю и пистоль, захваченные у персов. Офицеру ходить с ружьем невместно.
Уже на корабле я попросил Ростовцева поучить меня пользоваться этой железкой. К моему удивлению, моим обучением занялся сам капитан граф Михайлов. Поначалу он был удивлен моим неумением держать клинок, я как-никак дворянин. Но постепенно умения моего реципиента вышли наружу, и я перестал держать саблю как топор. Но все равно, умение графа были высоки и я многому у него научился. К пятому дню плавания, я уже мог продержаться против графа полчаса.
Не знаю, может бог услышал молитвы нашего командования, может нам просто повезло, или это стечение обстоятельств, но наша эскадра смогла подойти к побережью совершенно скрытно и очень точно. От наблюдения наши корабли скрывал туман, появившийся рано утром, и Буксгевден решил провести высадку. И естественно первыми шли гренадеры. Мы погрузились в лодки и под еле слышимый плеск весле пошли к берегу. Постепенно из тумана вырисовывались стены защитных сооружений, построенных на тонком мысе, далеко выдававшемся в море. Пристать к мысу не представляло возможным, так как он был защищен высокими стенами, поэтому нам пришлось на свой страх и риск идти дальше.
Наша лодка подошла к середине стены. Справа и слева в стену ткнулись еще две лодки.
- Давай, - тихий приказ Ростовцева, и казаки, приданные нам в усиленнее, зашвырнули веревки с кошками на стену. Две сразу закрепились, а третья, вырвав кусок камня, сорвалась обратно. Пока казак собирал веревку для повторного броска, я и Ростовцев полезли вверх. Время тут было такое, первыми идут офицеры.
Лезть вверх помогали узлы, навязанные на веревках. На стену мы влезли одновременно с поручиком, и тут же оглянулись.
- Ким вар? - услышал я за спиной, и тут же раздался вскрик и глухой звук падения тела.
- Хюсеин, орада нэдир? - теперь это раздалось передо мной.
Но произнесший это перс, успел заметить чужих на стене, и громко закричал. Я достал саблю и шагнул к противнику. Враг судорожно заряжал свою аркебузу, точнее зажигал фитиль. Времени ему на это давать я не стал, а просто рубанул наискось по голове, чтобы не попасть по его тюрбану, который вполне мог задержать мой удар. Из крепости на стену уже стали выбегать первые враги. Я убрал саблю и достал пистолет.
- Бабах, бабах! - я всего на мгновение позже выстрелил, чем Ростовцев.
А наши гренадеры уже стали набиваться на стенах.
- Стройся, товсь, пли! На колено, вторая линия, товсь пли. Пошла рукопашная.
Я был в первом ряду, как и всегда, и поэтому я это видел своими глазами. Прямо из тумана сверкнули вспышки и ударил грохот выстрелов, совместив его с грохотом от попадания снарядов в стену самого низкого бастиона. А через минуту фрегат подошел в плотную к стене. Позже я узнал, что один из пленных рассказал о глубинах возле крепости, что позволило провести этот маневр. Солдаты полезли в окна крепости даже без каких либо приспособлений. Наши противники, видевшие это, стали бросать оружие и поднимать руки. Мы захватили укрепление.
Битва еще кипела на укреплениях находящихся на самом берегу и на противоположном мысе, где так же стояла крепость. Нашу роту отправили в город.
Узенькие улочки, уходящие в гору, не способствовали нашей безопасности, из каждого дома, угла, в нас могли выстрелить. Если не из ружья, то хотя бы из арбалета, которые я с удивлением обнаружил у местных жителей. По началу, мы по приказу капитана Михайлова, выбивали двери и врывались в дома, проверяя, нет ли там спрятавшихся персов. Но пару раз попали под пули, засевших врагов.
- Ваше благородие, - по-уставному обратился я к Ростовцеву. - Можно предложение?
Мы шли во второй линии, и я мог обратиться к нему напрямую.
- Говори, Илья.
- Мы можем потерять много нижних чинов, если будем и дальше так вламываться в дома, - сбивчего начал я, еще бы, переть в двадцатиградусный уклон по жаре, в плотном мундире, то еще удовольствие.
- Твое предложение.
- Стучать, приказывать, чтобы все вышли, не то будем стрелять. Если никто не будет выходить, кидать гранату. А то мы их таскаем без толку, так хоть какая польза будет.
- Прапорщик Сазонов, а вы подумали, что там могут быть женщины и дети?
- Подумал, ваше благородие, но мне наших солдат более жалко. Можно предупреждать, что будем кидать гранату, если не выйдут.
- Хорошо. Так и сделаем.
Первый же дом, в который мы кинули гранату, показал мою правоту. Дверь была заперта, и на наши крики никто не обращал внимание. Тогда фельдфебель Челядин, поджег фитиль и кинул его в окошко. Через десять секунд бахнуло так, что вылетела дверь, ушибив одного из солдат. В большой комнате, занимавшей почти всю площадь домика, лежало два тела, с ружьями.