Его представляют тираном, агрессором, завоевателем. Естественно, что любой нормальный человек будет рад помочь добру, воюющему со злом. Вот вы и ввязались, как слепой котенок. Но не по глупости, а по незнанию. Вы не владеете той информацией, которой владею я. Я готов вам ее предоставить.
Послушайте мои доводы, мои аргументы, и вы поймете, что я прав.
Полковник замолчал, давая профессору осознать ту сермяжную правду, которая по какой-то причине от него ускользнула.
— Неубедительно, — сказал профессор, качая головой.
— Господи, да почему вы не хотите мне верить? Именно не хотите!
— Красиво, но неубедительно, — повторил профессор. — Гиппарх, например, привел аргументы, что Луиджи вообще все устроил сам. Все мои приключения за двенадцать лет.
— Каким образом? — как будто удивился полковник.
— А почему я должен вам говорить? — спросил профессор. — Может, Гиппарх — один нормальный человек среди вас, упырей.
— Он не человек, — твердо сказал полковник. — И вы это уже поняли.
— А мне плевать, лишь бы мордашка была симпатичной. У Луиджи был один подход и своя легенда, у Гиппарха — другой и легенда иная, у вас — третий, у еще одного вашего конкурента — четвертый. Должен отдать должное, вы не повторяетесь. Вы все оригинальны. Вас только одно объединяет. Вам всем нужна книга. У вас ее нет и по какой-то причине, я пока что не могу понять, по какой, вы не можете ее заполучить сами. По крайней мере, считаете, что кто-то овладеет ею раньше вас.
— Значит, я так и не смог вас убедить? — спросил Лютиков.
— Не смогли, — пожав плечами, сказал профессор. — И не только вы. Те, кого вы назвали пришельцами, и те, о ком вы, возможно, еще не знаете, тоже очень энергично пытались убедить меня в своей правоте, но не смогли.
Я искренне хотел бы поверить одному из вас. Даже больше скажу, я хотел бы поверить каждому, но… увы. А ситуация меж тем не та, чтобы бросать жребий.
Полковник Лютиков понял, что разговор, на который он возлагал большую надежду, решающий разговор, не дал ожидаемого результата. Дальше убеждать профессора было бессмысленно. Можно было лишь вызвать нежелательную реакцию.
А этого полковник никак не хотел. Он не собирался сдаваться и надеялся еще раз поговорить с Егоровым. Но только позже. При других обстоятельствах.
Может, тогда…
— В любом случае, — вставая со стула, сказал полковник, — не отдавайте им книгу. Взвесьте все и примите разумное решение.
— Снова ошибка, — улыбнулся Стас. — И Гиппарх, и Луиджи советовали мне книгу вообще никому не отдавать, пока я не буду точно уверен, кто на стороне свободы.
— И все-таки я прав. До свидания, — сказал Лютиков и вышел из комнаты.
Когда дверь за ним закрылась, профессор еще несколько секунд сидел в раздумье, после чего резко поднялся и быстро вышел из комнаты. За дверью он нос к носу столкнулся с Вовкой. Заглянув ему через плечо, профессор успел лишь увидеть, как полковник свернул за угол. Вовка понял, что Стас хотел кого-то догнать, но не успел.
— Кто это? — спросил Вовка, кивнув головой в сторону свернувшего за угол человека.
— Лютиков, — как показалось Вовке, грустно ответил профессор.
— Был серьезный разговор?
— Очень серьезный.
— Он просил отдать книгу?
— Они все просят отдать книгу. Им всем нужна книга.
— Их поступки мотивированны, — сказал Вовка, пытаясь объяснить Стасу, что ничего странного в этих желаниях нет.
— Ты знаешь, мне его жаль, — сказал профессор и вернулся в свою комнату.
Вовка зашел следом.
— Почему?
— Он рассчитывал на меня, думал, что я ему поверю. Наверное, он хороший человек. Возможно, он единственный, кому можно было бы отдать книгу, будь она у меня. Но я ему не поверил. Не то чтобы совсем… Просто у меня есть серьезные сомнения.
— Сомневаешься, как поступить, поступай по закону, — чуть улыбнувшись, сказал Вовка.
— Эх, Вовка, — вздохнул Стас. — Да где же взять этот закон, по которому мы сейчас должны были бы поступить? Жизнь — это не свод расписанных правил.
Не железнодорожная колея, с которой свернуть можно только на стрелке, и то при условии, что стрелочник ее перевел. Жизнь — это дорога с тысячей перекрестков. А для кого-то жизнь вообще лес. Там нет даже тропинок. Куда ни пойдешь, везде деревья. И не знаешь, в каком овраге тебя ждет медведь.
— Да. Тяжело, — картинно наморщился Вовка. — Но у нас появился шанс. Юра получил книгу.
Стас резко обернулся и посмотрел на Вовку. Он не поверил своим ушам. Он хотел сказать: «Повтори», но не сказал.
— У нас мало времени, профессор. Нужно идти.
Дом был похож на гигантскую башню, если смотреть на него со стороны, и на гигантский колодец, если, стоя во дворе, поднять глаза к небу. В этот колодец можно было попасть лишь через две арки, зиявшие в противоположных стенах. Было тихо и пустынно. Дождь закончился, свинцовое небо все еще давило на землю, порывы холодного ветра хозяйничали от имени осени. Обломки мебели, битый кирпич, мусор валялись на асфальте. Ветер не спеша прогнал через весь двор кусок старой киноафиши.
— Он где-то здесь, — сказал Вовка, осматривая окна и надеясь увидеть в них какой-нибудь знак Топоркова.
Стоя посреди двора, профессор осмотрелся. У одного из подъездов, того, что был слева, не было двери. Дверь правого была приоткрыта и чуть покачивалась от порывов ветра. На Стаса нахлынуло странное ощущение пустоты. «Наверное, в космосе похожие ощущения, — подумал Егоров, медленно поворачиваясь и всматриваясь в окна. — Он наполнен миллиардами звезд, но вокруг тебя вакуум».
Во двор ленивой походкой вошел толстый серый кот. Замерев, он оценил взглядом незнакомых людей и через несколько секунд пошел дальше по своим делам.
Десять минут шестого. Топорков должен был их ждать во дворе. У профессора появилось дурное предчувствие.
— Пришли?
Вовка и Стас обернулись. От подъезда, в котором не было входной двери, вышел Юра. Он изрядно вымазался в цементе, саже и битом красном кирпиче.
Лицо его было усталым и довольным. Такое бывает, когда человек заканчивает тяжелую, нудную работу, которую сотню раз хотел бросить, но все же не бросил и теперь понимает, что больше ничего делать не нужно. Юра подошел к друзьям и посмотрел сначала на Вовку, потом в глаза Стаса.
— Ну что, очкарик, — улыбнулся Юра. — Гору мы своротили. Теперь давай разбираться, зачем нам это было нужно.
— Чтобы спасти вселенную.
Все обернулись. От арки, левее подъезда, из которого вышел Топорков, медленно шел Луиджи. На нем был незастегнутый черный плащ, Вовке, Юре и Стасу показалось, что под плащом Луиджи что-то прячет. Руки Луиджи держал в карманах плаща.
— Луиджи? — удивился Стас.
Точнее сказать, Егоров не столько удивился его появлению, сколько в очередной раз просто растерялся. Он предполагал, что, как только книга будет у него в руках, и Луиджи, и Гиппарх, и Лютиков обязательно придут к нему. Но сейчас книги у него еще не было. Больше того, он пока что даже не знал, где она.
— Что ты здесь делаешь? — спросил Стас.
Егоров понимал, что задал самый глупый вопрос из всех возможных, но ничего другого он спросить не мог. А что-то спросить было нужно.
— Я говорил тебе, Стас, что не могу сам взять книгу в руки, но могу помешать завладеть ею пришельцу, — сказал Луиджи и, сделав еще один шаг, остановился.
Повинуясь скорее инстинкту, чем разуму, Егоров обернулся и увидел Гиппарха, медленно шедшего к ним от противоположной арки. Он был точно в таком же черном плаще, что и Луиджи, который тоже был расстегнут. Он так же, как и Луиджи, держал руки в карманах, и было точно такое же ощущение, что под плащом Гиппарх что-то прячет.