Сделав еще несколько шагов, Гиппарх остановился.
— Гиппарх… — как будто удивился профессор.
— Я знал, профессор, что он постарается завладеть книгой. Я следил за ним, и, пока я жив, книгу он не получит.
— Будь осторожен, Стас, — сказал Луиджи. — Не забывай о его способностях читать чужие мысли и телепортироваться. Ты и ахнуть не успеешь, как он окажется за твоей спиной.
— У тебя те же способности, что и у меня, — сказал Гиппарх. — И если профессору нужно бояться моих способностей, то твои ему угрожают ничуть не меньше.
— Для начала, господа, — сказал Егоров, пятясь к Вовке и Юре, — оставайтесь стоять там, где стоите, и давайте-ка вы оба вынете руки из карманов. Я всего лишь обычный землянин, верю в мистику и коварство. Если вы хотите со мной о чем-то говорить… На земле не принято держать руки в карманах при беседе.
Вовка хотел выйти из-за спины Стаса, но тот остановил его, вытянув в сторону правую руку, и оглянулся. Еще несколько шагов — и они вплотную подойдут к подъезду.
Гиппарх медленно вынул руки из карманов и, опустив их, взял одной ладонью другую. Луиджи сделал то же самое. Между тем ощущение, что под плащами что-то спрятано, не исчезло. Гиппарх посмотрел на окровавленный бинт на руке Луиджи и, похоже, несколько удивился.
— Что у тебя с рукой? — спросил Гиппарх у Луиджи.
— Порезался.
— Глубокая рана?
— Да.
— Ты проверил кровь? — шепотом спросил Егоров.
— Когда? — так же шепотом удивился Топорков.
— Юрка, ты должен был сделать анализ крови!
— Извини, профессор, мне было не до анализов!
— Вот видишь, они тебе не верят, — сказал Гиппарх, чуть качнув головой в сторону землян. — Ты можешь их разубедить?
— В чем, Гиппарх? — спросил профессор.
— Видите ли, Станислав, аникулы, как и лириды, способны не только чувствовать поблизости от себя живые организмы и телепортироваться усилием воли на небольшие расстояния. Усилием воли мы можем ускорить процесс регенерации живых тканей нашего организма. Иными словами, мы способны заживлять свои раны.
— Вы хотите сказать, что если он такой же, как и вы, то у него не должно остаться даже и следа от пореза? — спросил профессор.
— Никакого, — ответил Гиппарх. — Даже шрама.
Все посмотрели на Луиджи.
— Может, у пришельцев с Сириуса организм и способен на подобные фокусы, но у нас, землян, к сожалению, нет, — сказал Луиджи.
Бианчини размотал окровавленный бинт, осторожно оторвал прилипший, пропитанный кровью платок и показал вчерашнюю рану. Насколько можно было судить на таком расстоянии, рана была ужасной.
— Если вы позволите, я вам кое-что продемонстрирую, — сказал Гиппарх.
Он медленно нагнулся и поднял с асфальта осколок оконного стекла. Гиппарх прижал осколок к левой ладони и резким движением полоснул ее. Через пару секунд кровь часто закапала на асфальт. Гиппарх стоял с вытянутой вперед рукой и не сводил глаз с Луиджи. Профессор не отрываясь смотрел на этот страшный опыт, а Топорков и Вовка, не сговариваясь, следили за Луиджи.
Луиджи внешне выглядел таким же спокойным, как и несколько секунд назад.
Через минуту кровь закапала реже, еще через минуту Гиппарх достал платок и, протерев ладонь от крови, показал ее землянам.
— Мда, — задумчиво сказал профессор. — Действительно фокус.
— Судя по всему, рана на самом деле затянулась, — сказал Топорков.
Гиппарх еще раз тщательно протер ладонь платком и выбросил его.
— Дело в том, профессор, что заживление происходит независимо от нашего желания. Усилием воли я могу только ускорить этот процесс. Если же я буду просто ждать, то через десять-пятнадцать минут рана все равно затянется.
— Вы хотите сказать, что у Луиджи при любых обстоятельствах не должно остаться даже следа от пореза? — спросил Топорков.
— Именно так.
— Как видите, он есть, — сказал Луиджи и вытянул вперед руку.
— Далековато, — отметил Вовка. — Не разглядеть. Если есть хороший гример, то можно и дырку в черепе так нарисовать, что с двух метров не заметишь подвоха.
— Один из вас может подойти ко мне и посмотреть, — спокойно сказал Луиджи.
— Не делайте этого!
— Почему, Гиппарх? — спросил Луиджи. — Ты боишься, что они увидят правду?
— Я боюсь, что ты возьмешь заложника, тогда мне будет трудно тебе противостоять.
Возникла пауза.
Другого способа, кроме как подойти и проверить, остался ли след от пореза, не было. И подходить было тоже глупо. Если Луиджи пришелец, то он, несомненно, возьмет заложника, и тогда…
— А может, вы заодно? — спросил Лютиков.
Все обернулись, профессор поднял голову. Из подъезда напротив вышел полковник Лютиков. Он был одет в новенькую камуфлированную форму со всеми знаками отличия, с орденскими планками, аксельбантами, в черных, начищенных до блеска полусапожках на шнурках, на голове его был темно-оранжевый берет.
Сделав еще пару шагов, полковник остановился, чуть расставив ноги и заложив руки за спину. Неожиданно треугольник превратился в ромб.
— Данной мне властью страны, на территории которой вы находитесь, объявляю вас арестованными.
— Кто это? — тихо спросил Топорков.
— Полковник Лютиков, — так же тихо ответил профессор.
— Тогда дело швах. Насколько я понимаю, он готов умереть.
— Полковник, — как будто недовольно сказал Егоров, — вы наверняка давно здесь, вы все слышали и видели. Но вот появились совсем не вовремя.
— Всем оставаться на своих местах! — жестко сказал полковник. — Любое движение я расцениваю как враждебное!
— Враждебное чему? — спросил Топорков.
— Не двигайтесь! — крикнул Лютиков и вывел из-за спины правую руку. — У меня в руках молекулярная граната. Вам, господа с Сириуса, нужно объяснить, что это такое? Или у вас есть сведения о наших военных технологиях?
— Не нужно, — сказал Луиджи. — При взрыве молекулярной гранаты все живое в радиусе тридцати метров в зоне прямой видимости на молекулярном уровне будет разложено на элементарные частицы и преобразовано в тепловую энергию.
Это знают не только на Сириусе.
— У вас в руках, полковник, — заметил Гиппарх, — генератор, который при небольших конструкционных изменениях в скором времени будет способен преобразовывать практически любую неживую материю в тепловую энергию. Одно из величайших открытий нашей цивилизации вы превратили в орудие уничтожения себе подобных.
— Нашей? Довольно ваших сказок. Я не профессор, мне вы мозги не зальете.
Вы не подобны нам.
— Отчего же, — сказал Луиджи. — Разве вы не видите? У нас две руки, две ноги. Внутренние органы идентичны вашим. Так же, как и у вас, в моих венах течет кровь. У нас вообще общий предок. Я не слукавлю, если скажу, что мы братья.
— Неправда, — сказал полковник. — Мы не братья. Братья не стремятся поработить друг друга. Братья не уничтожают друг друга.
— Каин убил Авеля, — как бы между прочим сказал Луиджи.
Полковник на секунду как будто растерялся, но тут же отмел доводы.
— Это было очень давно. Сейчас все изменилось.
— Тогда скажите мне, господин полковник, — не выдержал Гиппарх. — Чем занималось ваше человечество на протяжении всей своей истории, кроме как самоуничтожением?!
— Человечество больше не ведет войн? — спросил Луиджи.
— А что вы сейчас собираетесь сделать? — уточнил Гиппарх. — Кажется, собираетесь нас убить?
— Если придется, я готов умереть вместе с вами, — ответил полковник. — Но этого не случится, если вы подчинитесь закону.
— Умереть вместе с вами для нас большая честь, — сказал Луиджи. — О полковнике Лютикове ходят легенды. Вы отважный солдат.
— А в чем моя вина? — спросил Гиппарх. — В том, что я с другой планеты?
Вы что же, собираетесь уничтожить население всех галактик?
— Это демагогия, — ответил полковник. — Мы не в другой галактике, а на Земле и говорим о том, что вы без разрешения вторглись на чужую территорию и не подчиняетесь законным властям.