Имеется в виду от не Земли от Альфы Центавра, а наоборот. Зачем?
— Мы улетим отсюда все равно, но хочу, что они здесь даже не думали о нас больше. Я такого скотства еще не видел.
— В чём и в чём? — спросила его Камергерша, когда они уже выяснили:
— Больше не создавать претензий без каких бы то ни было на это оснований, как например, требовать выполнения заказа, который вы не делали. Но не обращайте внимания, я сам уже сделал заказ для вас, всё самое лучшее:
— Хеннесси и Стейк по-Флорентийски на открытом огне.
— Ешьте его сами, а я сейчас хочу Саперави и копченую скумбрию, как обещает нам Фрай во всех пивных Ялты и Царицына в том числе.
— Почему обещает? Сейчас нет, что ли? — спросил Дэн, который не сидел за столом со всеми, а подавал блюда прямо со стойки, так как Сонька не захотела, как она выразилась:
— Восьмерить перед этой похоронной процессией, — и села за барную стойку. Периодически она высказывалась:
— И как только у них, — она хватала Дэна за руку через стойку и толкала в плечо, каждый раз спрашивая одно и тоже:
— Чем она лучше меня? — и кивала большим изогнутым назад для вранья пальцем на стол, за которым командовала Камергерша. И каждый раз получала от главы делегации Метрополя один и тот же ответ:
— Я никогда не вру.
Глава 55
— Так это недостаток, а не достоинство, — Сонька опять хлопнула Дэна, но на этот раз прямо по лбу, а не он ожидал и упал, зацепившись одной штаниной за другую. Так бывает? Не часто, но да, есть. Пришлось звать с кухни Мишку Япончика, чтобы принес йоду, или, как выразился Дрозд:
— Что у нас есть еще там, — может быть нашатырный спирт. И мне тоже нашатырный спирт! — крикнул Дроздовский, так как никак не мог понять План Гоэлро, который излагала Камергерша, в том смысле, что зачем после победы во всех пивных Юга продавать кроме пива только Саперави и копченую скумбрию.
— Вы не поняли, — ответила Камер, — Сапери не в самом баре, а в соседнем магазине.
— Почему?
— Как же они должны различаться, — пожала она плечами.
— Простите, чем Москва будет отличаться от Южных ее Окраин? — спросил Чапаев, чтобы иметь больше оснований отвалить отсюда, понимал, значит, что ответ все равно будет невразумительным.
— Там будут продавать белое сухое вино Золотой Берег и Золотые Пески. Выпили по шесть кружек разбавленного два на полтора, правда, холодного пива, и в магазин за Золотыми Берегами — так как брать надо по две хотя бы бутылки, чтобы не бегать часто — очередь человек сорок в бар может в конце концов не поверить, что:
— Вы уже здесь были, — и отпихнуть. Придется опять давать рубль, два, а иногда и три — цена курицы с рисом — немного, но пива на эти деньги можно купить в три раза больше. И дело дошло до того, что большинство перестало понимать:
— Хорошо это, или, наоборот, очень плохо. Только Василий Иванович думал-думал и, наконец, спросил:
— Вы сказали: в три раза больше, но не сказали чего.
— Чего? А! Если без взяток? Одна курица с рисом будет стоить, как три графина пива.
— Это сколько же будет, если считать, как сейчас Будвайзерами по ноль тридцать три?
— Две упаковки, — сказал Дроздовский.
— Ну, не две, меньше, — сказал Амер-Нази, подтвердив этим разумным мнением, что сознание скоро совсем вернется к нему почти в полном объеме. Но Василий Иванович опять задумался, и опять опроверг прежнее утверждение:
— Больше.
— Вот?
— Я грю, больше двух упаковок Пилзнера стоит экстраординарных вход в пивной бар через швейцара.
— А я утверждаю, что нет! — даже обрадовался сопернику Тро. — И разъяснил:
— А представляешь, сколько тогда будет стоить Пилзнер?
— Где, в парке Кой-Кого, или в районном двухэтажном баре?
— В районном Пилзнера вообще не будет.
— Дайте я скажу, — Камергерша вытерла полные красные губы под уже начавшими пробиваться мужественными усиками, — никто из вас не догадается, чего не будет в барах будущего. Могу даже дать подсказку — всё равно не поймете даже с трех раз. Волга.
— На что спорим? — спросил Мишка Япончик, появившийся, как покойник: неожиданно и в белом халате, как повар, шеф-повар и зав склад — в одном лице.
— На палку, — сказала Камер.
— На па-а-ал-л-ку-у? — пожалел Мишка, что дама намекает на сервелат, который был в таком же дефиците, как и то, что задумала Камергерша.
— Между прочим, я числюсь шеф-поваром, — сказал Дроздовский. — Надеюсь ты решил проиграл не мою палку?
— У меня есть одна лишняя.
— Вашими палками только печку топить, — сказала обиженная до глубины души Сонька, и добавила, вздохнув:
— Тем не менее, первая рискну, и скажу слово.
— Пажалста, но что ви ставите взамен? — пропел Дэн, как будто:
— Его здесь только не хватало.
— Свою свободу, — опять вздохнула печально Сонька Золотая Ручка.
— Не знаю, не знаю, — опять влез Дэн, — понадобится ли кому-то это.
— Что?
— То, что ви предлагаете.
— Прекрати паясничать, Дэн, — сказала Камергерша из-за стола, что ты завикал? Строишь из себя диктатора?
— Да ладно, не нападайте на него, — сказала Сонька, — ему все равно никто не даст. — А Дэну так и сказала в глаза: — Журналист-неудачник.
— Нет, — возразил Дэн, — журналист как раз удачливый, а вот командир дивизии из меня, простите друзья, не совсем вышел.
— Что значит — не совсем? — спросил Дроздовский, — еще хочешь покомандовать?
Наконец Сонька сказала:
— Это Тирамису. Валилий только хлопнул себе по коленке:
— Лучше бы вообще молчала: какой Тирамису может быть в баре, из чего, из скумбрии, что ли? Так она пахнет, что боже мой, на торт совсем не похоже.
— Креветки, — был второй ответ, который дал Амер-Нази — большой их любитель. — И опять Камергерша сказала:
— Ни-пра-виль-на! Мишка Япончик открыл рот, как второй за главным отличником ученик в классе, чтобы обойти избранника судьбы на финише:
— Это. — Но не успел кончить, так как для того, чтобы человека растянуть по правилам искусства, повертел сначала головой во все стороны, что, мол, убедитесь, поросята:
— Это я. А ответ и повис в воздухе, правда, без его вмешательства:
— Воблы.
— Никогда бы не догадался, — только и сказал Дроздовский.
— Ты подслушал и украл мой правильный ответ, — чуть не заплакал Беня Крик, вспомнивший по этому случаю свое родовое имя. Все начали вертеть головами:
— К кому он обращается, непонятно, — вымолвил Василий Иванович.
— Действительно, кто сказал правильный ответ? — спросила с надеждой Камер, надеясь, что никто не осмелится признаться в своем выигрыше у нее. Тишина зависла такая, что было слышно, как играет сама с собой тарелка барабанщика на эстраде.
— У меня звенит в одном ухе, — нарушил тишину Дэн.
— Скорее всего, действительно, это была муха, — сказал Дроздовский.
— У меня никогда не бывает ни мышей, ни мух, — сказал насупившись Беня, как будто именно по этой случайности, что кто-то, а не он дал правильный ответ про отсутствие воблы в общественных заведениях будущего, этот шикарный кабак Ритц перешел в его собственность. Мол:
— Не отдам, хоть режьте. — А работал, можно сказать, простым мясником. И хорошо, что не спросили про самую популярную профессию будущего, тут бы уж точно никто не додумался, что это будет именно мясник.
Наконец кто-то, а именно Сонька Золотая Ручка подняла голову вверх, и там, на высоте почти десяти метров обнаружила голову коня, ухмылявшегося ей одними, но не желтыми, а белыми-белыми, как только что из Израиля — зубами.
— Купил, наверное, по дешевке на Одесском рынке, — только и сказала Сонька, но все ахнули, когда эта рожа начала спускаться все нижи и ниже, пока не явилась с претензией:
— Заказать и ей Флорентийский Стейк на отрытом огне.
— Под тазик Мадеры, — попытался пошутить Василий Иванович, но под осуждающими взглядами присутствующих благоразумно прикрыл рот снизу кулаком.