— Теперь я двигаю рычаг Архимеда, и ты летишь домой белым лебедем, — сказала Фекла, но не успела даже пояснить, где находится дом Щепки, хотя и так было ясно, что:
— На Счастливой Альфе Центавра.
Глава 20
— И она не успела даже слова сказать, — спел Котовский, и от ужаса схватился за свою бритую голову. Он поставил на Феклу по одной, как говорят, простой причине: по весу. В Фекле было кило девяносто, а в Щепке — неизвестно. Где-то от сорока пяти, начиная. И не в большую сторону, если считать в прогрессии. Хотя, скорее всего, это шутка, ибо такая совсем уж маленькая телка для любви практически непригодна. Даже у Лолиты, как сказал Набоков, пальцы были длинные, как у настоящей обезьяны. А здесь надо считать, что их совсем не было. Поэтому. Поэтому у Щепки хватило длины ног, чтобы обвить толстую, как у профессиональной проститутки лапу Феклы. Имеется в виду, ногу, но в щиколотке. И многим показалось, что она даже подвесили Феклу за эту ногу, как коровью тушу. Или лучше, как кита. Да нет, и это зрелище не для развлечения, пусть будет просто:
— Как бетонную плиту на строительстве новой большой, большой ямы для силоса. — Более того, эту плиту никак в этот день не могли поставить точно, и поднимали несколько раз, прежде чем попали туда, куда надо. А это Куда Надо оказалось на Фрае. Да вот так Фекла сорвалась с крюка и полетела прямо на своего секунданта Дэна. Лева Задов был спокоен, он сказал:
— Это было чё-то не то, надо Пэрэ.
— Како пэрэ, — заржал Пархоменко из зала, — она больше не встанет.
— Встанет, — сказал судья Лева Задов, — потому что так быстро нельзя делать, я ничего не понял. Но видя, что Фекла не встает, констатировал:
— Ну, если не встает, сами поставим, — и потащил Феклу за ее шикарную ногу.
— Та не, бесполезно, — Котовский даже махнул рукой, — пропало все, что досталось по счастливой случайности. — Так же думал и Василий Иванович, ибо был уверен, что Кали поставила на плотную Феклу. Как говорится:
— Да все так думали. Но у Лёвы ничего не получилось. Он обратился к Щепке:
— Ладно, твой смертельный удар будет засчитан, если ты проведешь его еще раз, специально для средств массовой информации. Кстати, на самом деле:
— У нас нет фотографа?
— Тут нужна ускоренная съемка, — крикнула со своего судейского места учительница Агафья, и добавила: — Я изучала.
— Ты бы еще сказала:
— Я учила, — крикнул какой-то новый парень в зале, но его никто не узнал, только Аги ответила ему лично:
— Я щас кому-то мозги вправлю.
Но Лева, как судья на ринге, решил прервать эту неуместную дискуссию:
— Ладно, ладно, я и так запомню. И вот тогда Фекла полетела в противоположном направлении, где Фрай задумчиво пел про себя какую-то Аппассионату. Ну, и легла на него, как обвалившаяся колонна древнего Амфитеатра. И потому что он, естественно:
— Уже не шевелился. Лева даже скрестил руки над его головой:
— Умер, Максимушка? — спросил из зала Махно.
— Да, — сказал автоматически Лева, — умер Максим, ну и… впрочем, мы найдем ему замену. И вызвались на его место сразу и Махно, и новый гость этого Вертограда. Но тут Фрай вылез из-под приятной во всех отношениях Феклы и спросил риторически:
— Кто умер? Нашлось несколько таких, кто зааплодировал. А другие кричали:
— Молодец! Так и надо.
— А чего, собственно надо? — спросил не только Одиссей, но и сидящий рядом с ним Амер-Нази. И добавил:
— Так бы и я смог.
— И тут получается одно из двух, — посчитала приличным поставить точку Агафья.
— Я… да я учила. Но учила, друзья мои, других плавать по морям книг, и океанам других сочинений, изложений и диктантов.
— Чему? — крикнул кто-то.
— Я сама скажу всё, что нужно, не перебивайте.
— А именно?
— Прошу вас, заткнитесь. Я учила, что одно из двух, или:
— Дайте мне рычаг, и я поменяю местами Землю с Альфой Центаврой, — это Архимед.
— Или этот, как его, — она щелкнула пальцами и слегла шлепнула по загривку Нази, которых хотел ее прервать неуместным замечанием, — я сама знаю, это был Джим Кэрри…
— Кто?!
— Ни-че-го не говори мне под руку, сукин сын, — рявкнул Аги, но когда поняла, что это полез опять Амер-Нази, подержала его осторожно двумя пальцами за могучий нос, и добавила: — Приятно?
— Похоже на нюхательный табак.
— Всегда будешь получать его, если будешь давать мне сказать хоть слово. И наконец закончила:
— Это был Леонардо ДиКаприо. Он сказал:
— Дайте мне роль Дурака, и я получу еще одного Оскара. И действительно, друзья мои, разве можно заставлять такого человека, как Лео играть только роли неудачных любовников, ибо либо он, либо она умирают так и не дожив до счастья. Более того, почти всегда умирает он. Можно сказать, что даже:
— Всегда. Я заканчиваю:
— Может ему это и надо зачем-то, может так договорился с режиссером, но нам-то это абсолютно по барабану, мы хотим… Чего как вы думаете?
— Ну, чтобы трахался, наверное, в конце хотя бы от души, — сказал — кто бы думали? — Оди.
— Дурак ты, Одиссей, — спокойно ответила Аги, — ибо мы хотим только одного. А именно, чтобы нас:
— Лю-би-ли-и.
— Я бы на твоем месте сказал обратное. А именно, чтобы:
— Мы любили.
— Так это тоже ж самое, — улыбнулась Агафья этому парню, ибо это был Махно, которого она несмотря ни на какие препятствия судьбы продолжала иногда ждать по вечерам:
— Придет, или нет?
Уже начали выдавать деньги по списку как ни странно Колчака, который принимал ставки на победу Щепки, ибо многие не только просто про него забыли, что он с Альфы Центавра, но никто не помнил, что он является личным представителем, в том смысле, что мужем — или будущим мужем, что почти одно и тоже — этого сексуально-озабоченного Кувырка:
— Как Фекла очухалась и самостоятельно доползла до своего Белого Угла — ее секундантом был — если кто не забыл — был Дэн, а лежала она на секунданте Щепки Фрае. И действительно, как было предсказано уже:
— Лежать она осталась не на Фрае, а на Дэне. По команде Кали почти ползала начало скандировать:
— Ольга! Ольга! Ольга! Немногие, но некоторые поняли:
— Во-первых, что это за Ольга, а:
— Во-вторых, стало ясно, всем окончательно, что Дэн — секундант Феклы — это муж Кали, а она все ставки приняла, значит, на эту Феклу. Так-то это непросто сообразить, но постепенно — имеется в виду, в течении боя — оно само собой становилось ясно, как божий день. И Феклу отпоили, можно даже сказать:
— Откормили, так как сама Кали принесла ей баранью ногу с большим количеством чеснока и других запахоподобных специй, так, что бараниной — если она кому не нравится:
— Вообще не пахло.
— Я хочу торт сказала Фекла.
— А какая разница? — ответила Кали, и добавила: — Правда, Дэн?
— Мы знакомы? — для смеха спросил он.
— Несмотря на его вызывающий тон, я не буду уходить от сути дела, — сказала Кали, и логично продолжила:
— Она все равно ничем мясным не пахнет. И Фекла поддалась на уговоры:
— Съела всё. А бой-то вон он уже должен был начаться. И удивительное дело, она забыла, чем надо заниматься:
— Бойбой или боксом? А Щепка подсказала, показав удар с солнечное сплетение, чем очень образовала Феклу, она даже улыбнулась, как Шварценеггер, когда понял, что наконец:
— Вспомнил Всё, — и приготовилась дать Щепке просто на-просто в лоб. Так это сверху, как делает машина для забивания свай копёр.
— Вы говорили: в лоб?
— А потом в лоб, левой снизу, чтобы сначала сваю поставить, а потом и спать уложить.
— Айлл би бэк, — сказала, точнее, только и успела сказать Фекла.
Но тут как раз и вернулась. Только в обратную сторону. А именно:
— Щепка бросила ее, а не Фекла ударила — это раз, и два: в обратную сторону. С места на место. Уложила ее не в сторону ринга, а прямо на Дэна, стоящего, как секундант Феклы тут же. Он даже, взяв иронический тон, спасибо не успел сказать. И значит, как и было напророчено, бой закончился падением Феклы на Дэна. И таким образом, Кали проиграла не только все выданные ей лично деньги, не только деньги вкладчиков, но Бриллиант Сириус. Его она поставила против десяти тысяч фунтов, вложенных в это дело… вложенных в это дело неизвестно кем.