Лукрецкий приехал полчаса назад, когда я ругалась с поставщиком цветов. Через каких-то семь часов мой ресторан должен принять первых посетителей. Непростых посетителей. Чету Васиных и их гостей. А мне хотелось хоть как-то порадовать маму.
Я поселилась на территории стаи, в нескольких минутах езды на машине от дома Васиных, только виделись мы с родительницей по-прежнему нечасто. Я полностью погрузилась в подготовку к открытию "Алконоста". Подсознательно ощущала перед мамой вину. Не совсем понимала за что, но чувствовала себя жутко виноватой. Мой малодушный поступок с украденным препаратом для медикаментозного прерывания беременности мы не обсуждали. Либо, она до сих пор не обнаружила пропажу, либо решила промолчать. Я не знала, что хуже. Но не в этом было дело. Мне очень не нравилось отношения между четой Васиных. После того как мы поговорили с мамой, она больше не пыталась изображать безмятежное счастье. Я видела ее всего несколько раз, но каждый из них она выглядела грустной и подавленной.
Мама любила живые цветы, а Лукрецкий не ограничивал в деньгах. По моей задумке ресторан должен был превратиться в райский сад. А теперь поставщик заявлял, что сможет подъехать только к трем часам вместо заранее оговоренных утренних девяти. Три часа на разгрузку и украшение зала — нонсенс!
В последний момент к списку приглашенных гостей добавился лишний десяток, а у меня начинали закипать мозги. Если быть до конца откровенной самой с собой, я не просто хотела порадовать маму, не желала ударить в грязь лицом перед Лукрецким. Мне хотелось доказать ему на деле, что я чего-то стою.
Но вместо того, чтобы заниматься подготовкой, мы занимались любовью. Оборотень ворвался в кабинет, выставил моего помощника и не стал слушать возражений.
— Что ты ко мне чувствуешь, Влада? — была невероятна близка в оргазму. С ума сходила от объятий, поцелуев и сильных размеренных движений и совсем не пришла в восторг, когда оборотень резко остановился.
— Не знаю, — отмахнулась. — Двигайся, ну, — сильнее обхватила ногами мощное тело мужчины и попыталась что-нибудь сделать сама. Двинуться попыталась. Попыталась.
Куда там? Разве возможно сдвинуть валун, весом в центр, с места?
— А я люблю тебя, — что? ЧТО?! Нет, кажется, я ослышалась. Не мог ведь он в самом деле только что признаться мне в любви, впрочем, в следующий момент все мысли вылетели у меня из головы. Лукрецкий начал двигаться.
Двигался он недолго, но весьма качественно. Прошло не больше трех минут, когда я со срывающимся с губ протяжным стоном грубо впилась мужчине в рот, приглушая звуки освобождения. Обычно я себя не слишком сдерживала. Но сегодня был особенный день. Многолюдный. Я могла предаваться разврату в собственном кабинете, но это вовсе не означало, что мне хотелось, чтобы об этом узнали.
Несколько работников из членов моей команды являлись оборотнями. Они, безусловно, поймут по запаху то, что только что случилось в кабинете. Но остальным знать не полагалось.
Чуть отдышавшись, Лукрецкий пристально уставился мне в глаза и нарочито медленно облизнул искусанные губы. Опять я сделала это. Опять прокусила ему губу до крови. Только в этот раз ненамеренно, так получилось. Впрочем, кажется, он ничего против не имел. Я почти каждый день оставляла на мужчине легкие увечья, которые заживали на нем практически мгновенно. Мне нравилось кусать и царапать его. Усмехнулась я, усмехнулся он. Кажется, мы оба остались весьма довольны произошедшим.
Альфа отстранился и стал поправлять одежду. Я тоже спрыгнула с рабочего со стола и стала оглядываться по сторонам в поисках трусиков, которые куда-то отшвырнул несносный оборотень.
— Ты это ищешь? — Лукрецкий извлек из кармана маленькие кружевные черные трусики и покачал ими в воздухе.
— То, что ты сказал… — я застегнула несколько пуговичек на блузке и разгладила пышную юбку.
— А что я сказал? — хмыкнул он.
— Что любишь меня, — казалось, что попала в какой-то сюр. Казалось, что просто ослышалась. Поверить не могла, что такой, как он, мог легко признаться в любви. Возможно, слова вырвались сами собой под влиянием момента. Хотя оборотень остановился и вроде бы отдавал себе отчет в собственных действиях. Но мне все равно не верилось, что он так просто повторит то, что сказал несколько минут назад. А для меня по какой-то неведомой причине очень важным было его признание, сказанное не в порыве страсти.
Между делом, приблизилась к мужчине и отобрала интимную часть своего гардероба. Он не возражал.