— К Зверю романтику, — фыркнула в ответ я, обнимая его за шею и нетерпеливо притягивая к себе. — Я и так ждала слишком долго.
Йон подхватил меня под бедра, и я обняла ногами его талию, на это короткое время оказавшись чуть выше него и имея возможность целовать не только его щеки, но и лоб, брови и спутанные черные волосы, пахнущие заснеженными дымными соснами.
— Мне хочется тебя съесть, — вдруг признался он, с трудом переводя дыхание и глядя на меня снизу вверх совершенно невменяемым взглядом. — Прямо… зубы чешутся. Насколько это плохо?
— Прозвучит ужасно, но мне… почти хочется, чтобы ты меня съел, — на выдохе призналась я. — Как будто бы в таком случае я стану частью тебя в каком-то… еще более полноценном смысле этого слова. Насколько это плохо?
— Мы оба спятили, — расплылся в своей потрясающей улыбке он, качнув головой и поудобнее перехватив меня.
— Завтра конец света, — пожала плечами я. — Кому вообще какое дело?
Его улыбка стала шире, превратившись почти в разбойничью, а потом альфа почти бросил меня на широкую двуспальную кровать, накрытую шелковистым покрывалом персикового цвета. Подпрыгнув на упругом матрасе, я, сама не знаю почему, засмеялась. Счастье переполняло меня изнутри, словно чрезмерно разболтанную бутылку шампанского. Оно было острым и горячим, а еще — отдающим легкой, но постоянно ощущающейся на фоне горечью. Завтра действительно был конец света, и как бы мы оба ни пытались забыть об этом, это была та правда, от которой сбежать никак не получалось.
— Я не обещаю быть нежным, — меж тем предупредил Йон, стянув через голову толстовку вместе с футболкой.
— А я и не прошу об этом, — пожала плечами я, не в силах оторвать от него завороженный взгляд. Он похудел и осунулся за эти дни, но это не умаляло моей жажды его тела. В ту секунду я вдруг подумала, что смогла бы любить его любым — толстым, худым, старым, больным, каким угодно. Ведь это был мой альфа, мой Йон, мое близнецовое пламя. Мужчина всей моей жизни, которого я, как выяснилось, терпеливо ждала столько лет, пока он неторопливо взрослел.
— Раздевайся, — вдруг скомандовал он, и от того, с какой интонацией это было сказано, у меня внизу все свело.
Признаюсь, у меня слегка дрожали руки, и, не думаю, что зрелище получилось хоть сколько-нибудь эротичным, но когда на мне осталось только нижнее белье — простенькое, хлопковое, ведь я вообще не рассчитывала на подобное развитие событий, когда одевалась утром, — альфа меня остановил. Сперва начав приближаться неспешно, он вдруг порывистым плавным движением оказался сверху, вдавив меня в перину. Ощутив его теплую крепкую тяжесть на себе, я с мучительным нетерпением застонала, обняв его ногами и вслепую ища его губы для поцелуя. Но он увернулся, наклонившись ниже, и я вдруг ощутила его зубы, сжавшиеся на моей ключице. Это было почти не больно — или же от возбуждения и адреналина я просто не почувствовала этой боли, — но вызвало неадекватно бурную ответную реакцию у моего тела. Меня буквально встряхнуло, словно от удара током, и на мгновение мне показалось, что я способна была в тот самый момент испытать самый настоящий оргазм даже с учетом того, что мы даже толком не начали сам процесс.
— Я хочу тебя съесть, — снова повторил Йон, проведя поверх укуса горячим мокрым языком, словно животное, и я снова застонала, кусая губы от нетерпения и сводящего меня изнутри желания. — Хочу покрыть тебя следами моих зубов с головы до ног, хочу зажевать тебя к Зверю, Хана, ты слышишь?
Честно, не знаю, рассчитывал ли он в самом деле на какой-то членораздельный ответ с моей стороны, потому что все, на что я в тот момент была способна, это жалкое похныкивание, которое даже стонами можно было назвать с натяжкой. Я прежде и подумать не могла, что подобного рода вещи, сказанные в постели, могут так сильно на меня подействовать. В этом было что-то пугающе ненормальное, но в то же время что-то настолько наше, что оно просто не могло быть опасным или тревожным.
Я пришла в себя, только когда он, окончательно раздевшись сам, стянул с меня нижнее белье, скомкав его и отшвырнув в сторону.
— Йон, ты уверен? — судорожно выдохнула я, мгновенно вспомнив о его матери и обо всем, чем заканчивались все наши предыдущие попытки заняться сексом.
— Я хочу этого, — кивнул он, на мгновение стиснув зубы, словно борясь с чем-то внутри себя. — Я хочу тебя так сильно, что у меня почти отказывает мозг. И я не против, чтобы он отключился совсем, вместе со всеми своими воспоминаниями и прочим дерьмом, чем я обязан дорогой мамочке. Будь со мной, Хана. Пожалуйста, будь со мной сейчас.