— Я приходил вчера, — Габриэль мягко обнял женщину, боясь причинить боль, а она, положила ладонь на его щеку.
— Недавно мне показалось, будто мы больше не увидимся. И знаешь, это ужасное ощущение, — она прикрыла глаза, потянувшись за поцелуем. Иден не лгала, она наслаждалась всем, что связано с Габриелем и отступившей эмоциональной немотой. Ей и раньше доводилось касаться кончиками пальцев лица Гейба. Иден помнила тёплую шероховатость кожи, лёгкое покалывание пробивающейся щетины, движение мышц. Привычное ощущение на кончиках пальцев за последнюю неделю переросшее в необычное, яркое, практически головокружительное чувство. — Знаешь, со мной что-то произошло, странное, но прекрасное. Я начала различать свои эмоции. Вот сейчас я совершенно счастлива и немного напугана. И могу сказать со всей уверенностью, на какую только способна: я отравлю любую, что попытается занять моё место в твоей жизни.
Габриэль замер, осмысливая услышанное только что. Он мечтал однажды получить взаимность. И теперь ликовал, но очень осторожно.
— Иден Маар, ты переоцениваешь мою привлекательность для женщин. Теперь я изгой на землях Федерации, — учёный осторожно коснулся губами светловолосой макушки. — Переедешь ко мне жить? Я понимаю, что совместный быт это не то же самое, что встречи для страстных ночей.
— Такое сожительство может оказаться тебе не по вкусу, ведь у меня совершенно нет опыта. Что тогда будем делать?
— Учиться взаимопониманию, Иден. И наслаждаться каждым примирением после ссор, если они случатся.
— Хорошо, после выписки я перееду в твою квартиру. Нейтан будет шокирован. А что ты читал с таким интересом, когда пришёл ко мне? — Иден оперлась спиной о подушку.
— Бывший коллега прислал кое-какую информацию. Я ведь рассказывал тебе, помнишь, насчёт поисков «Надежды». Ну и ключ с данными по «Элегии» тревожит моих соотечественников. Накопитель не должен попасть в руки ни председателя, ни носителя королевской крови. Им плевать на обычных людей.
— Я знаю, не переживай. Он в надёжном месте, любимый. Когда компьютер исследовательского центра будет доступен, я обязательно выполню условия контракта.
— В противном случае нас ожидает смерть, — напомнил Габриэль.
— Может, превратим эту историю в сказку и напишем конец, который устроит обоих? Без смерти, страха и боли.
— И о чём же? — Габриэль улыбнулся, заключая женщину в объятия.
— О том, как мы, словно легендарные эквилибристы, балансировали на тонкой проволоке над разломом и не боялись сорваться. Ведь нас держала над пропастью любовь, а не ловкость. Удивительно романтично, особенно для меня, да? — она рассмеялась, так легко и весело, будто и не рискнула жизнью неделю назад.
— Я согласен написать с тобой сказку, леди Маар, — короткий поцелуй в висок, мягкое движение тонких пальцев, заправивших белый локон за ухо. — Давай выживем оба.
Они с удовольствием фантазировали, старательно прогоняя мысль, что цель, которую поставил Габриэль, смертельно опасна. И два эквилибриста могут в итоге сорваться в пропасть.
Райз отошёл от окна и взглянул в глаза неприметного мужчины — профессиональной «Тени», стоящему перед столом в королевском кабинете.
— Ты утверждаешь, рыжий мигрант не так прост?
— Он знает больше, чем мы думали, владыка. И женщина помогает Фладду. Не доверяйте ей, ради нашего общего блага, — бесцветно произнёс визитёр. Опытный, преданный без всяких клятв. Бесценный источник сведений, которые не каждый шпион способен раздобыть.
Райз взглянул на лежащий на его ладони накопитель с информацией по всем разработкам сестры. Мужчина надеялся что данные «Элегии» совсем близко, тогда в руках Арвантеса окажутся рычаги давления на Совет.
— Добудь вещь, о которой они говорили. И, мне нужны доказательства против Габриэля Фладда. Я хочу, чтобы этот человек исчез. Но не загадочно, а умер, как и подобает предателям.
Шпион поклонился, прежде чем покинуть кабинет. Свои задачи он выполнял эффективно. Особенно если в них неприкрыто виднелся интерес Серого короля.
— Итак, Иден Маар, сыграем в увлекательную игру, — голос правителя звучал пугающе в пустоте кабинета, однако свидетелей торжествующей усмешке и опасному фиолетовому блеску глаз поблизости не оказалось. Никто не знал, что под ногами Иден вот-вот распахнёт пасть бездна, порождённая жаждой и завистью.
Пригладив волосы и спрятав в сейф кулон, мужчина направился навестить будущую родственницу. Вопреки здравому смыслу, его влекло к ней и это казалось крайне несправедливым, ведь интересоваться лживыми девицами, чья преданность династии под сомнением, верх безумия. И всё же Райз вошёл в палату, чтобы убедиться, что Иден никуда не исчезла.
— Владыка, — пушистые ресницы взметнулись, привлекая чуть больше внимания к прохладным глазам Иден. — Рада вновь видеть вас.
Он оценил степень «радости», хрустящей на зубах песком. Или перегрызаемыми хрящами. Кажется, женщина оказалась не готова к визиту.
— Вы практически член семьи, — ложь звучала особенно убедительно теперь, когда он знал, что скоро избавится от любовника Иден. Зачем? Потому что такового его желание. Ведь король живой человек и его заинтересовала красивая умная женщина. Ей не место рядом с перебежчиком, другое дело — правитель королевства.
— Нейтан заходит реже, чем владыка, — не удержалась Иден.
— Первый советник моя правая рука, глаза и голос, — король устроился на обычном месте. — Расскажите, как вы познакомились с господином Фладдом, Иден.
Женщина внутренне подобралась. Невинный вопрос, простая просьба, за которой прячется приказ. Иден не смела противиться, а вся история не заняла и пяти минут.
— Всё банально, владыка, — постаралась подвести итог, но не вызвать гнев.
— А работать на него вы начали до или после того, как переспали? — слова бусинами рассыпались по полу. Застучали. Или это у неё в ушах бьётся пульс? Иден перевела дыхание, безмятежно взирая на Райза. Умирая от ужаса.
— Мои контракты никогда не вредят государству, владыка. И обсуждать их я не могу несмотря на то, что больше не занимаюсь этим делом.
— Тогда, я спрошу у Фладда всё, что мне интересно. Отдыхайте, леди.
Розенкройц ушёл, оставив Иден в состоянии близком к панике. Сладкая смесь страха и злости щекотала ноздри Райза, наполняла лёгкие и пробуждала охотничий инстинкт.
У Габриэля всё чаще возникало странное чувство, словно за ним наблюдают. Чужой взгляд жёг спину, заставляя передёргивать плечами. Спокойнее становилось в душе, но в комнате чужое присутствие вновь делалось осязаемым, и фарианиец решил показаться местному целителю.
Закончив проверять домашние задания, Гейб растянулся поверх колючего покрывала. Заложил руки под голову, глядя в низкий потолок. За последние дни он не продвинулся в поисках лаборатории. Но это уже не казалось важным. Пару лет назад мог ли он предположить, что влюбится до потери рационального мышления? Нет, ещё и посмеялся бы над тем самодовольным балбесом, что рискнул подобное предположить. Габриэль Фладд любил только науку. Не было для него ничего важнее результата, превосходящего ожидания, оправдывающего надежды или просто спрогнозированного с точностью до сотых долей. Всё изменилось поздним вечером на дороге. Одна случайная встреча превратилась в череду маленьких совпадений и закончилась глубокой привязанностью. Гейб помнил вечер, когда узнал секрет любовницы. Они пили на крошечной кухне отвратительный чай, жевали что-то купленное Габриэлем по дороге домой, и разговаривали. Мужчина начал первым, задав вопрос о будущем. Человеку занятому, увлечённому жить без чёткого плана, оказалось не комфортно.
«Что ты хочешь от меня, дорогой?» — спросила Иден, пряча взгляд под пушистыми ресницами. — «Я, также имею обязательства и не живу подолгу где-либо кроме родного города. Или, может, ты ждёшь, что я перееду в Фариан?» Она смеялась, а он злился, не понимал, говорит Иден серьёзно или шутит, дразнится, провоцируя на эмоции. Габриэль спросил прямо, на что услышал откровенную историю жизни. О последствиях блокировки активированного гена, оказавшихся не такими ужасными, ведь ребёнок не понимал, что случилось. Как показала жизнь, отсутствие эмоций принесло не так много проблем. Габриэль чувствовал любовь Иден, которую она не смогла ещё осознать, но испытывала. Пусть это не логично, не рационально, без какой-либо гарантии. Ради шанса на взаимность стоило бросить и Фариан с властолюбивым отцом во главе, и интересную работу, составлявшую основательную часть жизни.