Выбрать главу

— Терять товарищей всегда тяжело, — сказал он. — И самое обидное в том, что виноваты мелочи, которыми кто-то пренебрег. А летать… Мы все равно летаем. И объективно каждая смерть служит укором другим. Это жестоко, но это так.

Стало очень тихо. За соседними столиками — пьяные голоса, песни, раскрасневшиеся лица, расторможенные мысли. А здесь было тихо. Четыре разных человека не смотрели друг другу в глаза, и, наверное думали об одном.

Выручил Вася.

— Помню был у меня второй. Аркашей звали, — сказал он. — Хохмач он был страшный.

«Но еще тяжелее видеть товарищей тех, кто разделил судьбу летчиков, — подумал Виноградов. — Сказать им об этом? А стоит ли?»

— Тогда я на «Ан-2» летал, — сказал Вася. — Возвращаемся от геологов. Туман. Поплутали немножко, выбрались, смотрю — красная лампочка горит. «Так, — думаю, — горючего в обрез». Идем дальше, до аэродрома порядком. И когда осталось горючего на полчаса, я говорю второму. А дело было зимой. «Аркаша, присматривай озеро, может быть, пойдем на вынужденную»…

«И потом, не поверят, наверное», — подумал Юрий…

…Тогда он только получил новую машину. Прилетел из Речного, и ребята рассказали ему все. Юрий хорошо знал парней с экипажа того «Ли-2».

…Вылетел «Ли-2» утром с геологической экспедицией на борту. Ночью выпал снег. Весь перелет один час. Видимость — лучше не надо. Командир решил не запрашивать пеленга. Сам, мол, доберусь. «Вот она «мелочь», — подумал Юрий. А отклонился-то самолет от курса всего на несколько километров.

А когда стал снижаться «Ли-2», то под ним была не долина, как считал командир, а склоны хребта. Свежий снег и солнце, ослепившие командира, не позволили вовремя увидеть роковую землю…

— Аркаша не унывает, песни мурлычет, — сказал Василий. — А потом говорит: «Командир, когда сядем на озеро, не тормозите, может быть, до поселка добежим. По инерции…»

…Виноградову досталась Невеселая работа. Он повез к месту катастрофы комиссию и должен был доставить в поселок останки жертв катастрофы… Нет, не хочется вспоминать об этом! Но он никогда этого не сможет забыть. После удара о землю самолет загорелся. Но это не самое страшное. Как сейчас он видит геолога из комиссии.

Он видит, как тот долго стоит и смотрит на то, что было человеком.

— Я узнал его, — сипло сказал геолог. — Видишь, командир, этот значок на груди? Мы получали такие с ним вместе. Я учился с этим парнем в институте, командир…

Ты понимаешь, я учился с ним вместе в институте… Понимаешь, командир? — вялым голосом сказал он.

Геолог расстегнул куртку и вытащил нож. Юрий шагнул вперед. Геолог нагнулся и осторожно отрезал значок вместе с лацканом пиджака. Он отвернулся, втянул в себя морозный воздух, бережно сложил обгорелый лоскут, сунул за пазуху и пошел прочь, широко расставляя ноги…

«Ты стоишь у окна, небосвод высокий светел»…

Виноградов повел глазами вокруг. Музыканты заняли свои места и старательно выводили новую мелодию.

— Моя любимая, — сказала Римма.

И посмотрела на него.

— Пойдемте танцевать, — сказал Юрий.

— Хорошо, — сказала она.

10

Они дошли до драмтеатра, и Юрий понял, что пора прощаться.

— Итак, вы завтра в Амадур? — спросил он Володю.

— В восемь тридцать, рейс пятьсот первый.

— Встретимся на Чукотке, — сказал Юрий. — Вы тоже приезжайте, Римма.

— Наверно, приеду, — сказала она.

Миновала полночь, но спать не хотелось. Юрий медленно шел по улицам Магадана, тихим и безветренным, залитым идиллическим лунным светом, и думал о судьбе этого города, его жестокой правде, пытался понять, осмыслить ее.

Широкий проспект разрезал Магадан на две половины. Начинаясь с причалов морского порта, он тянулся через весь город и, превратясь в Колымскую трассу, на две тысячи километров уходил в сопки.

Юрий шел по безлюдному проспекту и думал, что, может быть, только один человек идет сейчас по такой длинной дороге, и домой, верно, рано еще возвращаться. Василий просил его погулять, не торопиться если можно, и улицы так красивы…

Их было трое, и Виноградов не понял, что им нужно, хотя у стоявшего ближе всех в руке загорелся лунный зайчик.

— Монету гони, землячок, — сказал тот, что был справа.

Юрий возвратился на землю и, странное дело, едва не рассмеялся, хотя смешного было явно немного.

— Летун? Копеек у них много. Вытряхивай кошелек и без кипишу.

Говорил стоявший сбоку и чуточку сзади, Юрий, не глядя, резко выбросил правую руку, чуть не вывихнул палец, но в челюсть попал точно, дорога была свободна, но он не успел уйти к стенке, чтоб не ударили в спину.