Её отвели на кухню, усадили за стол, поставили перед ней большую кружку с чаем и тарелку с горкой бутербродов. Алёна почувствовала себя счастливой. Тем более, ей сказали, что она может жить здесь, сколько захочет.
Ей расчесали волосы, восхищаясь их длиной и густотой, и заплели их в мелкие косички. Подарили серьги с перьями и узкие разноцветные ленты. Она немедленно всё это нацепила, удивляясь, насколько ей пришлись по вкусу экстравагантные аксессуары. Словно она всегда мечтала носить именно такое, выглядеть именно так.
-Эльфийские уши, ребята, вы только поглядите, ведь это у неё свои!!!
Крик на всю квартиру, и все сбежались смотреть. Мама говорила, что Алёне надо прятать уши, прикрывать их волосами, потому что они не женственные, слишком крупные, посаженные не вертикально, а с наклоном назад, к тому же чуть заострённые сверху. А тут оказалось, что это плюс, достойное качество и вообще красиво, прямо-таки по-эльфийски.
-Ой, у тебя глаза светятся! – наверное, они просто горели от волнения.
Ей всё нравилось здесь, казалось безумно интересным. Она восхитилась невероятно дружелюбным отношением этих ребят. Привести домой абсолютно незнакомого человека, накормить-напоить и оставить у себя жить...
-Ты не читала Толкиена?! – ей немедленно сунули в руки книгу в красочной обложке.
Правда, позже она испытала раздражение, выяснив, что ночью поспать не удастся, потому что это тут не принято. По ночам шили костюмы, обсуждали игры, конвенты-фестивали и концерты, пели песни, смотрели фильмы, рисовали, писали квенты, в общем, делали что угодно, только не спали.
-Выспимся в Валиноре, - сказали ей…
7.
Она приспособилась. Пол-дня спала после ночных посиделок, пол-дня зубрила вопросы к экзаменам в «Макдональдсе». Музыка заглушала разговоры обедающих, и смысл чужих речей, таким образом, не мешал заучивать материал. На вписке это делать было невозможно, всё время кто-нибудь отвлекал, и сердиться на ребят не получалось, уж очень хорошо они к ней относились.
Тётя Матильда соврала матери Алёны, что её дочь живёт у неё, как и договаривались. Алёна поддержала это враньё, ей не хотелось, чтобы мама вмешалась в её жизнь. А жизнь стала абсолютно неформальной.
Алёна осмелела. Она даже по улице теперь ходила не в строгом платье-костюме или брюках с туникой, прикрывающей бёдра, а в расшитой блёстками куртке и модных рваных джинсах, отороченных бахромой и мехом. Или в платье с порезанным лепестками подолом и шнурованными «средневековыми» рукавами. И, разумеется, с волосами, заплетёнными в мелкие косички и украшенными перьями и тонкими цепочками.
Она съездила со своей компанией на несколько полигонных игр в ближайшее Подмосковье. Ночевали в палатках, по вечерам жгли костры, пели песни. Днём бегали по лесу в красочных нарядах и отыгрывали какой-нибудь сюжет, необязательно по одной из широко известных книг. Несколько человек из их группы писали свои книги, надеялись со временем отнести их в издательство и, возможно, даже стать знаменитыми. А пока сюжеты из этих книг служили материалом для ролевых игр.
Алёна перестала бояться странно одетых людей и часто в одиночку возвращалась на вписку за полночь. А зря.
Однажды возле метро её кто-то ударил по голове и вырвал из рук сумку. В сумке ничего важного не было, деньги Алёна, наученная матерью, носила в кармашке, пришитом к трусам, а документы, проездной и мобильник – во внутреннем кармане куртки. В сумке была только книга, очередное фэнтэзи про оборотней, пирожок в полиэтиленовой обёртке и пластиковая бутылка минеральной воды. Книгу было жалко, голова быстро перестала болеть.
Алёна забыла бы этот случай, как страшный сон, если бы не одно «но». За ней кто-то начал следить. Она чувствовала на затылке тяжёлый взгляд, слышала крадущиеся шаги за спиной. Оглядывалась и не могла никого засечь.
Ребята стали провожать её до метро и встречать по вечерам. Ощущение взгляда на затылке и преследующие шаги исчезли. Постепенно эти пугающие происшествия начали забываться…