— Ого! — заметил Космо. — Веселье в самом разгаре. Прокатимся на саночках?
Я не ответила. Вдруг поняла, что встречу Людвига там. Я не видела его с того дня, как в город приехал Космо, зато часто перед сном вспоминала тот, первый вечер в поместье.
Мы выбрались наверх. Отсюда был виден весь город, а за ним — укрытая снегом равнина. Неяркие фонари отмечали главную площадь и прилегающие улицы. Белели крыши, различимые в свете растущей луны. От города я перевела взгляд вправо, на холм, где стоял дом Леманнов. Днем отсюда, с горы, усадьба хорошо просматривалась, но сейчас, во тьме, угадать ее положение можно только по бледному пятну света от фонарей возле подъезда. Значит, хозяина дома нет, и я украдкой огляделась, в надежде увидеть его, но посреди такого скопища народа найти кого-нибудь немыслимо.
Над площадкой высилась, напоминая о причине ночного сборища, стройная ель, украшенная гирляндами и звездами из цветной бумаги — их всю неделю старательно вырезали барышни. Между павильонами залили небольшой каток, и иногда в разрывах толпы мелькали огни фонарей, окружавших его. Там же играл маленький оркестр, который сопровождал все наши вечера в Короне. Звуки музыки почти тонули в гуле, висящем над толпой. Особенно шумели и веселились на ледяных дорожках, залитых на склоне. И на саночках, и на дощечках вниз катились все от мала до велика.
— Вспомни, Тельма, как раньше весело было кататься на саночках! — подтолкнула я сестру под локоть.
Она в ужасе замахала руками.
— Ой, что ты! Мы же не девчонки! Нет, я боюсь теперь!
К нам подъехала белая лошадка под красной попоной, запряженная в сани.
— Давайте тогда прокатимся в возке с ветерком, — Космо быстро направился к вознице, не дожидаясь согласия или возражений.
— Я не поеду, — заявила Тельма, с детства с опаской относившаяся к лошадям, и тут же убежала к знакомым.
Космо приглашающе махнул рукой, и мы забрались в высокий кузов саней. Возница щелкнул кнутом больше для форсу, и санки тронулись с места. Лошадка сделала неспешный круг по площади, протискивая сквозь неохотно расступающийся народ, и, набирая ход, направилась к спуску в город. У самого выезда остановились другие санки, и наш возница придержал лошадь, перекидываясь парой слов с товарищем. Задержка была краткой, и санки снова покатились. Мелькнула и пропала Ядвига, наверное, приехавшая как раз в тех, других, санях. Она проводила нас странным взглядом. Странным, но слишком мимолетным. Я обернулась к Космо, чтобы спросить, как ему показалась эта девушка, но он сидел с таким довольным видом, точно не в санях катал, а вез показывать родовой замок. И я поняла, что он ничего не заметил.
Санки все набирали и набирали скорость. Холодный ветер обжигал лицо и свистел в ушах. Мы быстро пронеслись по спуску от купален, и погнали мимо освещенных домов, украшенных над входом еловыми венками, перевитыми красными и золотыми лентами. Санки кренились на поворотах, и я ухватилась за бортик.
— Эй! Ты чего?! — закричал Космо вознице, придерживая рукой шляпу, широкие поля которой трепетали от ветра, точно она собиралась взлететь.
Возница оглянулся, и на лице его был написан ужас — лошадь понесла. На новом повороте его вышибло из саней и смачно шмякнуло о ледяную мостовую, а нас занесло, и возок шкрябнул по стене, опасно накренившись, но лошадь рванула вперед, и санки встали на полозья.
— Держись! — крикнул мне Космо. Меня уговаривать не нужно, я клещом вцепилась в сиденье. Космо, рискуя разбиться, прыгнул вперед, пытаясь ухватить вожжи. И ему почти удалось, но в этот миг нас тряхнуло — санки налетели на сугроб. Я держалась крепко, а Космо, распластавшегося грудью на сиденье возницы, вытряхнуло из санок вон. От толчка он высоко подлетел и приземлился на мостовой. Я еще успела увидеть, что он лежит неподвижно, а лошадь свернула на другую улицу, не сбавляя скорости. Санки опять бухнули в стену. Меня выкинет на следующем же ухабе, если ничего не делать, и я, не отпуская бортик, потянулась к вожжам, волочащимся по земле. Не достала совсем чуть-чуть. Ухватилась за облучок, пытаясь снова нашарить ускользающую лямку. Лошадь опять свернула. Одного взгляда вперед хватило, чтобы понять — настал мой смертный час. Впереди — глухая стена, и лошадь, потеряв разум, неслась на нее. Даже если успею ухватить вожжи, это сумасшедшее животное мне не остановить. Надо прыгать. Я приготовилась, заметив впереди большой сугроб. И вдруг мелькнула тень. Кто-то бросился на лошадь и повис у нее на шее. Сани поравнялись с сугробом, и я нырнула в него.